У меня вызывает отвращение одна простая вещь: новые философы занимаются мартирологом, ГУЛАГом, жертвами истории. Они паразитируют на трупах. Жертвы должны были мыслить и жить совсем не так, как те, кто воспользовались ими, чтобы рыдать, мыслить и поучать от их имени. Тот, кто рискует своей жизнью, обычно мыслит в категориях жизни, а не смерти, горечи или болезненного тщеславия. Борцы – это скорее великие живые[1584].
У меня вызывает отвращение одна простая вещь: новые философы занимаются мартирологом, ГУЛАГом, жертвами истории. Они паразитируют на трупах. Жертвы должны были мыслить и жить совсем не так, как те, кто воспользовались ими, чтобы рыдать, мыслить и поучать от их имени. Тот, кто рискует своей жизнью, обычно мыслит в категориях жизни, а не смерти, горечи или болезненного тщеславия. Борцы – это скорее великие живые[1584].
Итак, Делёз приглашает воспеть жизнь, столкнувшись со смертоносными опасностями, грозящими стереть века работы мысли. И если вся работа Делёза и Гваттари нацелена на то, чтобы впустить свежий воздух, то новые философы «вернули душное замкнутое помещение, в котором почти нет воздуха. Это отрицание всякой политики и всякого эксперимента. Короче говоря, я критикую их за то, что они гонят проходняк»[1585].
Часть III Сверхскладки: 1980-2007
Часть III
Сверхскладки: 1980-2007
Глава 21 Гваттари между культурным активизмом и экологией
Глава 21
Гваттари между культурным активизмом и экологией
В МАЕ 1981 года давние надежды на «изменение жизни» политическими средствами воплотились в фигуре Франсуа Миттерана, который представлял левых еще с 1965 года, когда выступал единственным кандидатом, способным составить конкуренцию генералу Де Голлю. Порыв мая 1968 года, который, как считалось, оборвала победа голлистов на парламентских выборах 30 июня того же года, наконец получает политическое развитие. Нужно отметить, что с послевоенных времен левые в коридоры власти не попадали. Этот политический поворот, положивший конец безальтернативному, единоличному пребыванию правых у власти, сразу же вызвал в стране волну энтузиазма.
Делёз и Гваттари тоже захвачены этой политической эйфорией. Делёз отправляется на церемонию инаугурации президента Миттерана в Пантеоне 21 мая 1981 года и принимает участие во всеобщих торжествах. Гваттари, в свою очередь, радуется назначению нового министра культуры Жака Ланга: тот уже доказал близость к художникам, желание трансформировать и развивать культурные практики. Гваттари в 1983 году даже опубликовал едва ли не апологетическую статью, желая защитить Ланга от клеветы, обрушившейся на него: «И тут наконец пришел Жак Ланг…»[1586] Гваттари выражает восхищение стилем министра, который порывает с условностями своим умением слушать, своим энтузиазмом, даже своим видом, в котором нет ничего протокольного: «Поступаясь всяким правдоподобием, Ланга обвиняют в том, что он занимается огосударствлением культуры вроде того, что проводилось в странах Восточной Европы. Странный какой-то Жданов, если он поощряет столь разные и порой совершенно неожиданные инициативы»[1587]. Жак Ланг принял ряд оригинальных решений, например, об учреждении «Праздника музыки», который сразу же стал чрезвычайно популярен. Кроме того, благодаря маю 1981 года была выиграна одна из главных битв Гваттари, битва за свободу эфира.