Еще одна вещь, которую Делёз берет у Бергсона, – путь, отличный от пути, по которому идет феноменология. На рубеже веков классическая психология переживает тяжелый кризис. Она уже не в состоянии мыслить разделение между образами, место которых в сознании, и движением, которое внеположно ему. Открываются два пути выхода из этого тупика. Феноменология Гуссерля определяет сознание как сознание чего-то и кладет начало философскому течению, которому суждено особенно богатое будущее. Бергсон, более изолированный, определяет сознание как нечто. Согласно Делёзу, он идет гораздо дальше Гуссерля в том, чтобы вывести психологию из тупика: «Я вмешался, чтобы восстановить справедливость, потому что феноменологи жестко обошлись с Бергсоном»[1701].

Бергсон внес решающий вклад в осмысление образа как движения, не меньший вклад он внес и в осмысление образа-времени. Бергсон различает два вида распознавания: одно непосредственное, отсылающее к привычке, а второе альтернативное, обращенное к прошлому. Последнее, образ-воспоминание, занимает зазор между восприятием и действием в измерении аффекта. Именно эти воспоминания, в зависимости от настоящей ситуации и того, что она предполагает в качестве реакции, актуализируются в образах и направляют действие. Образ-воспоминание имеет разный статус при непосредственном и при внимательном распознавании. Он может играть роль виртуального образа в случае образа-воспоминания как способ кристаллизации внимания. При этом, по утверждению Бергсона, сам по себе образ-воспоминание не виртуален, он только актуализирует виртуальность «чистого воспоминания». Он – оператор, который, хотя и не в состоянии воскресить прошлое, тем менее является следом бывшего настоящего. Но это обращение часто натыкается на препятствия и терпит неудачи, на которые Бергсон обращает внимание, потому что именно эти несообразности кажутся ему наиболее интересными.

Кино сделает своим излюбленным объектом эти дизъюнкции внимательного распознавания: «Европейское кино весьма рано столкнулось с определенным рядом феноменов, таких как амнезия, гипноз, галлюцинации, бред, видения умирающих, а в особенности – наваждение и грезы»[1702]. Эти образы-воспоминания отсылают к измерению памяти и настоящего. Кажется, что ленты прошлого сменяют друг друга в последовательном хронологическом порядке. Но для Бергсона «с точки зрения актуального настоящего, каждый раз символизирующего их общий предел либо наиболее сжатый из этих регионов, они сосуществуют»[1703]. Бергсон использует метафору конуса, чтобы показать точку, которая собирает или конденсирует образы-воспоминания, требующиеся для действия, в двойном движении сжатия в ситуации оживленного внимания или расширения в состоянии покоя.