Да простит мне любезный читатель это романтического отступление!

Особенно любил я выйти погулять тотчас после заката солнца, когда спускались на землю первые вечерние сумерки. Немецкие окопы постепенно и потом все больше и больше заволакивались дымкой догоравшего дня.

Наступала отрадная, ничем не нарушаемая тишина весеннего вечера. Стрельба с обеих сторон, точно по молчаливому уговору, прекращалась, и тысячи людей, как кроты из своих нор, вылезали на поверхность земли, чтобы подышать свежим воздухом и расправить залежавшиеся члены.

В это время обыкновенно проезжали кухни, и окопы, казавшиеся днем совершенно безлюдными, теперь принимали оживленный вид. Солдаты, звеня котелками, сновали взад и вперед по верху окопов.

Бояться было нечего, так как сумерки не позволяли немцам видеть, что делается у нас в окопах, и потому они оставляли нас в покое так же, как и мы их. Избегали только излишнего шума, чтобы напрасно не навлечь на себя огонь противника.

Это было единственное время, когда можно было во весь рост свободно, не боясь попасть на мушку немецкого стрелка, погулять около окопов, вдыхая в себя полной грудью свежий вечерний воздух, напоенный ароматами весенних испарений. Но все же, как ни чудны были эти весенние вечера, как ни приятны были прогулки в таком роде, неизменно чувствовалась во всем этом, как я уже отмечал, какая-то отравляющая частичка, что-то отталкивающее… Это было присутствие притаившейся где-то близко-близко кровожадной смерти. Пора, однако, перейти к дальнейшему рассказу. Приближалась Пасха, которая в этом году совпадала с Пасхой по новому стилю. Таким образом, Великий праздник нам суждено было встречать вместе с нашими врагами. Такой случай, когда Пасха по старому и по новому стилю совпадает, бывает очень редко, и потому теперь, в самый разгар войны, это совпадение было как-то особенно знаменательно.

В это время моя рота занимала самый опасный участок против Радлова по обе стороны шоссе, а я помещался в известном уже читателю длинном и узком, выложенном кирпичом погребе под развалинами дома. В таких необычайных условиях приходилось встречать Светлое Христово Воскресение.

Каким резким контрастом казался этот приближающийся праздник мира, любви и всепрощения в сравнении с грозной обстановкой войны – этой узаконенной человеческой бойни!..