Местечко Быхава было расположено в низине позади описанной возвышенности, по обеим сторонам какой-то довольно широкой реки. Таким образом, Быхава была спрятана от взоров противника, и только была ему видна одна белая башня костела, которая, между прочим, могла служить нам отличным наблюдательным пунктом. Если, говоря о позиции у Быхавы, можно сказать, что все преимущества были на нашей стороне, то в отношении противника было как раз наоборот: скат нашей возвышенности, постепенно понижаясь в сторону противника, переходил затем в почти ровное, открытое поле, и только верстах в трех от нашей позиции начиналась цепь небольших возвышенностей. Так что австрийцам в случае нужды пришлось бы окапываться или у подошвы нашей возвышенности, или дальше, но тоже на ровном месте, в то время как мы занимали бы доминирующее положение и легко могли бы поражать их своим огнем. Впереди от каждой роты были высланы по несколько человек разведчиков. Под их охраной наш полк начал устраиваться на новой позиции.

1-я и 2-я роты нашего батальона заняли опорный пункт с кладбищем, 3-я и моя 4-я роты расположились по скату левее шоссе. Я разбил свою роту на взводные участки и разрешил людям пока что отдыхать. Левее нас был 2-й батальон, 3-й батальон был в резерве, а еще левее позицию занимала 42-я дивизия. Отдав нужные распоряжения, я вместе с прапорщиком Муратовым отправился в свой блиндаж, то есть блиндаж для ротного командира. Блиндаж был довольно поместительный с узкой дверцей, в которой было проделано маленькое оконце. Три наката массивных бревен, пересыпанных толстым слоем земли, могли служить надежной защитой даже от тяжелых снарядов. На земляном полу блиндажа была настлана солома. Только теперь я почувствовал такую сильную физическую и моральную усталость, что почти свалился на солому и мгновенно заснул. Моему примеру последовал и прапорщик Муратов.

Яркое утреннее солнышко уже заглядывало прямо в окошко блиндажа, когда я вскочил на ноги. В первый момент я не мог сообразить, где я нахожусь. Сильно пахло сырой землей. Прапорщика Муратова уже не было. Могильная тишина, стоявшая вокруг, была просто даже как-то неприятна, и я поспешил выйти вон. Яркий солнечный свет ослепил меня после полумрака блиндажа. Я невольно зажмурился. Но тотчас глаза привыкли к свету, и я осмотрелся кругом. Впереди все пространство было залито яркими лучами солнца. Желтели полянки, дальше на горизонте в синеватой дымке тонули отдельные редкие хутора, вырисовывались неясные очертания дальних лесов. Кое-где из окопов курился сизый дымок – это некоторые солдатики уже хлопотали около котелка с чаем. Но большинство спало в окопах. Вдруг впереди послышалась перестрелка. Вероятно, наша разведка столкнулась с неприятельской. Я навел бинокль и стал всматриваться вдаль. Вдали по шоссе и левее как будто что-то двигалось, не то колонны, не то обоз.