Приблизительно то же самое было и в других ротах. Но, как бы там ни было, к утру окопы и проволочные заграждения были поправлены, и мы снова готовы были встретить врага. Но австрийцы не могли еще оправиться после нанесенного им тяжелого поражения, и только на третий день после того они возобновили попытку нас атаковать.

Снова два часа без перерыва австрийская артиллерия била по нашим окопам и проволочным заграждениям, и затем пехота бросилась в атаку, но и на этот раз австрийцы с большими для них потерями были отбиты и снова отхлынули в исходное положение. После того они уже пассивно держались в своих окопах, бросив всякую надежду сбить нас с быхавских позиций. Такую же неудачу потерпели австрийцы и правее нас по всему фронту нашей дивизии. Как вдруг боевая обстановка неожиданно изменилась в нашу пользу. Дело в том, что австрийцы, бросив на нашу позицию у Быхавы свои крупные силы, оставили на своем левом фланге для прикрытия операций у Быхавы лишь слабый заслон в том расчете, что наша армия настолько теперь считалась расстроенной, что от нее ни в коем случае нельзя было ожидать активности. Это обстоятельство было учтено нашим командование, и на помощь нам была двинута из резерва свежая сибирская стрелковая дивизия.

Был жаркий июльский день. Парило. Воздух был отравлен ядовитым запахом разлагавшихся австрийских трупов. Время уже было за полдень. Солнце палило нещадно. Как недавно еще мы спасались в блиндажах от австрийских снарядов, так теперь приходилось искать там спасения от зноя, так как там была приятная сырая прохлада. На передовой линии наступило затишье. Только изредка то там, то сям раздавались с нашей и с австрийской стороны одиночные ружейные выстрелы. Я и прапорщик Муратов лежали на соломе в своем блиндаже. Прапорщик Муратов крепко спал. У телефонного аппарата со скучающим сонливым видом сидел дежурный телефонист. Вдруг в трубке загудело, точно дальний рожок железнодорожного стрелочника: «Ту-ту-тууу…» Телефонист быстро схватил трубку

– Четвертая рота! Слушаю!.. Я передаю трубку!.. Ваше благородие! Вас просит батальонный…

Я вскочил и приставил трубку к уху. Говорил капитан Шаверов.

– Вы поручик Никитин?

– Так точно…

– Правее нас сибирская дивизия перешла в наступление… Будьте на всякий случай готовы!

– Слушаюсь.

Я разбудил прапорщика Муратова и объяснил ему в чем дело. Мы поспешно вышли из блиндажа.

– Ермолаев!

Из окопчика для вестовых, вырытого у нашего блиндажа, выскочил Ермолаев без фуражки и без пояса.

– Что изволите, ваше благородие?

– Передай фельдфебелю, чтобы сию минуту люди стали за ружья! Только без суеты.