Итак, возвращаюсь к рассказу. Я не отрываясь смотрел в бинокль. Вдруг далеко правее нас из-за складки местности вынырнули какие-то колонны. Сразу нельзя было разобрать, чьи это – наши или австрийские. Но еще несколько минут, и все стало ясно: N-ская сибирская дивизия развернулась у нас на глазах, как на параде, и густыми цепями перешла в наступление. Орудийные залпы сменялись один за другим, но чувствовалось, что там у противника совсем мало артиллерии. Шрапнели рвались высоко, это указывало на то, что враг начинает нервничать. Ружейной стрельбы за дальностью расстояния не было слышно, но зато хорошо видно было, как австрийские пули поднимали пыль между цепями. Но цепи, казавшиеся издали игрушечными солдатиками, скользили все вперед, отблескивая штыками на ослепительно-ярком солнце. Наконец, складка местности снова скрыла от наших глаз цепи сибиряков, и мы окончательно потеряли их из виду. Австрийцы, занимавшие свои окопы в низине, не могли видеть наступление сибирской дивизии, и потому они не проявляли никаких признаков беспокойства, тем более что и артиллерийская канонада на нашем правом фланге, на их левом, вскоре затихла, и, как казалось, ничего подозрительного не было в окружающей обстановке. Кое-где разве раздавался только случайный ружейный выстрел. Странным могло лишь показаться то, что высоко в небе стал кружиться над районом Быхавы неприятельский аэроплан, точно что-то высматривая.

Было уже около пяти часов пополудни. Дневной зной стал спадать. На западе небо стало заволакиваться тучами. Приближалась гроза. Недаром весь день парило.

Где-то далеко-далеко слышались глухие удары не то грома, не то орудий. Мы все время оставались в неведении о том, что случилось с N-ской сибирской стрелковой дивизией и удачно ли было ее наступление. Мы даже склонны были думать, что наступление не увенчалось успехом, так как ниоткуда мы не получали никаких известий. Как вдруг впереди верстах в двух от нас показались какие-то цепи, которые быстро скользили чуть-чуть наискосок во фланг и тыл австрийцев, занимавших окопы вдоль нашего кряжа. Цепи точно из земли выросли.

– Ваше благородие! Австрийцы!!! – стали мне кричать солдаты.

– Да нет, врешь! Наши! Наши, братцы! – кричали другие.

Возбуждение всех росло с каждой минутой. Я сам был в полном недоумении, за кого принять эти цепи, за наших или за австрийцев. Если это австрийцы, то почему же они идут так наискосок и почему именно теперь? Что это, наступление? Резервы?.. Что-то не похоже… А если это наши, то почему же австрийцы сидят себе смирно в окопах? Или они еще не видят их? Все впились глазами в наступающие цепи и с напряженным вниманием ждали, что будет.