«Государь мой, Иван Антипович! Письмо от вас, от 2-го сентября, получила того ж 18-го, в котором изволите писать о несносной нашей горести и печали общей, о смерти покойных Степана Ивановича и Марьи Григорьевны. И на то вам, государь мой, доношу... Покойные поехали, собравши, к вам в Тулу и взяв с собою лутчее платье, бриллианты и серебро, до приезду злодея Пугачёва в Саранск за день, и доехали до Сипягина генерала и предводителя саранского, и с ними Василий Иванович Языков. А у Сипягина ночевав, и после обеда поехали все вместе и, отъехав 15 вёрст до села Украинцова Щербачовой, Марьи Григорьевой, и в том селе пойманы мужиками; Степана Ивановича сковав с Сипягиным; а Василья Ивановича, посадя на стул, взяв на боярской двор под караул. Обоз остался за деревнею, в коем была и нещастная Марья Григорьевна, назвав её Бориска своею женою и выпросясь у мужиков за дватцать три рубли; и как они из Украинцова повезли их в Саранск, и отъехав до села Исы три версты, и в том селе встретясь злодейская команда — казаки; она ушла из обозу, взяв с собою бедного сына Дмитрия и всех прося людей и женщин, в таком несчастном случае, чтоб их не оставили; однако никто с нею не пошёл...

Его (Степана Ивановича. — И. К.), привезя в Саранск, злодеи замучили плетьми, и муча бросили; несколько полежа и сгоряча вскочил, так ему предали смерти, подсекли жилы. Сипягина тож плетьми замучили и, вбив в рот кляп, который много перед ним говорил и бранил его, называя его злодеем и вором и разорителем Пугачёвым, и говоря в народ, чтоб не думали, якобы государь был; а Басилья Ивановича повесили, и Сипягина сына 14-ти лет... Имение их всё разграблено в Саранском, кое с ними было; а в доме что осталося: платья, хлеб, скот, по себе всё разделили, до нитки, люди и крестьяне, его и приданые кареты, возки, стулья, канапе, кожу и сукно ободрали, железо сняли, дерево и полозья все изрубили... в доме стёкла побили, ставни, двери выбрали; пробои, крючья выдрали; печи разломали...»³⁸

Но восставшие возрождали существовавшие формы государственного устройства. Манифестом от 31 июля 1774 года Пугачёв жаловал крестьян «быть верноподданными рабами собственной нашей короне», то есть переводил их на положение государственных. При «императоре» работала «Военная коллегия», стремившаяся превратить повстанцев в регулярную армию с жалованьем, учениями, «отпускными билетами» и наградами-медалями. Сподвижники Пугачёва получали титулы и чины. Вопреки обещаниям «император» проводил мобилизации в войско и принудительные реквизиции провианта и фуража.