Централизация управления и бюрократический контроль нарастали, но оказывались неэффективными: владеющий информацией чиновник не мог принять решение, а министр или император не могли знать существа дела, знакомясь с ним только по чиновничьим докладам. Разросшийся аппарат был некомпетентным и неповоротливым, порождал огромную переписку и коррупцию.

«Всеподданнейшие отчёты» Третьего отделения не могли порадовать царя состоянием дел: их составители констатировали, что Министерство юстиции — «учреждение, где посредством денег всякая неправда делается правдою», «канцелярии министра и Сената полны взяточников и людей неспособных, и министр вынужден сам рассматривать всякое сколько-нибудь важное дело... Дашков жалуется на то, что он бессилен уничтожить всё это лихоимство, не будучи в состоянии уследить за всем лично и не имея возможности положиться на прокуроров, которые все закрывают на это глаза». Морской министр Моллер характеризовался как «вор», министр внутренних дел Блудов — человек просвещенный, однако в губернаторы назначает «кого попало и кого ему дадут» и не следит за ними, а потому в Вологде «губернатор горький пьяница; министру это известно, и за всем тем он его терпит»; его преемник Закревский «деятелен и враг хищений, но совершенный невежда», министр народного просвещения Ливен «неспособен к управлению, не имеет достаточно просвещения». Критику со стороны жандармов вызывал даже профессионал и умница министр финансов Е. Ф. Канкрин: «Предначертав за 20 лет пред сим план своего управления, он следует ему неуклонно и противится всякому нововведению, если оно не им предложено». Чиновничество же в целом отчёты Третьего отделения характеризовали так: «Хищения, подлоги, превратное толкование законов — вот их ремесло. К несчастью они-то и правят... так как им известны все тонкости бюрократической системы». Даже в любимом Николаем военном ведомстве ушлые чиновники ухитрились украсть из пенсионного фонда Комитета 1814 года о раненых более миллиона рублей серебром.

Ставка на ревностных исполнителей привела к тому, что умные и образованные администраторы стали редкостью. Костромской губернатор генерал-майор И. В. Каменский получил прозвище «Иван Грозный» за то, что выбил зубы правителю своей канцелярии, и был смещён после избиения вице-губернатора. Нижегородский губернатор В. И. Кривцов регулярно колотил ямщиков и станционных смотрителей за «медленную езду», а собственных чиновников аттестовал «скотами, ослами, телятами». Московский «Чурбан-паша» — граф А. А. Закревский — говорил: «Я — закон» — и беспощадно преследовал помещиков за жестокое обращение с крепостными. «Расправа, — пишет современник, — у него была короткая и всегда практичная: виноват помещик — тотчас выдай крепостному вольную, и делу конец; отвиливает от расчёта подрядчик — садись, брат, в кутузку и сиди, пока не разочтёшь рабочих».