Андре Сенторенс, по ее собственным словам, обладала великолепной памятью, и это действительно так. Многие (хотя и не все) фамилии людей, с которыми ей довелось встречаться, она воспроизводит точно или почти точно. Стремясь к наибольшей, почти дневниковой, достоверности, Сенторенс указывает даты и время событий и скрупулезно записывает такие детали, как, например, цены на продукты или рацион заключенных. Но к этим деталям надо все же относиться осторожно, так как они воспроизведены автором по памяти, а не по дневнику, который заключенным ГУЛАГа было вести запрещено.

Если советские авторы лагерных мемуаров, как правило, опускали бытовые стороны жизни в Советском Союзе как привычные и понятные для современников, Андре Сенторенс, наоборот, фокусирует внимание на этих сторонах советской повседневности: дефицит жилья и товаров, очереди, нищета, ложь и фанфары официальной советской пропаганды, доносительство, тотальный страх населения перед органами госбезопасности. Яркими эпизодами жизни «на воле» являются описания ее мытарств в Москве после ареста Николая Мацокина. Однако значительно более беспросветной выглядит в ее книге жизнь в Молотовске, бóльшая часть жителей которого – бывшие заключенные с 39-й статьей в паспорте, совершенно бесправные и беззащитные, как и она сама, перед прихотями местного начальства.

Несмотря на то что у Андре Сенторенс было советское гражданство, она всегда считала себя гражданкой Франции, и возвращение на родину стало смыслом ее жизни, с которой она готова была расстаться в случае, если ей не удастся выехать из Советского Союза. Доведенная до отчаяния издевательствами молотовской бюрократии, Андре Сенторенс отказалась от советского паспорта, бросив тем самым вызов советской власти, а этого преступления ей, разумеется, простить не могли. Поскольку в советском Уголовном кодексе не было статьи, предусматривающей наказание за отказ от советского гражданства и посещение иностранных посольств (последнее регламентировалось в секретных инструкциях НКВД-МГБ), ее обвинили в антисоветской агитации по 58-й статье. К этому была добавлена еще и так называемая статья 7–35, известная также под аббревиатурой «СОЭ» – «социально-опасный элемент» (объединение статей 7 и 35 УК РСФСР). За это ей «влепили» восемь лет лагерей, и, если бы не смерть Сталина, она отбыла бы свой срок «по полной» или погибла бы в лагере. Стоит отметить, что негласный и незаконный запрет на посещение советскими гражданами иностранных посольств действовал почти до самого конца советской власти.