Сведения о сталинских лагерях тридцатых годов – как из первых, так и из вторых рук (то есть свидетельства, записанные со слов узников ГУЛАГа) – стали проникать за границу после Второй мировой войны, в конце 1940-х – начале 1950-х годов. Основным источником информации о них были советские граждане – военнопленные и остарбайтеры[190], – отказавшиеся возвращаться в СССР после войны, а также иностранцы, сумевшие вернуться к себе на родину. Справедливости ради стоит отметить, что наиболее ранние свидетельства о сталинском ГУЛАГе 1930-х годов публиковались во время войны в оккупационной немецкой прессе на советских территориях и использовались нацистами в пропагандистских целях.

Первая послевоенная работа, в которой делалась попытка систематизации свидетельств о исправительно-трудовых лагерях в СССР, была написана двумя эмигрантами из России – Давидом Далиным и Борисом Николаевским. Она появилась в США в 1947 году под названием «Принудительный труд в Советской России»[191]. За ней последовали и другие публикации, в частности книга швейцарской коммунистки Элинор Липпер «12 лет в советских тюрьмах и лагерях» (1950)[192] и воспоминания Юлия Марголина «Путешествие в страну зэ-ка» (1952)[193].

К началу 1950-х годов репутация СССР как победителя нацистской Германии была настолько высока, что вопрос о существовании в Советском Союзе «исправительно-трудовых» лагерей считался едва ли не кощунственным, особенно во Франции, где были сильны позиции коммунистов. В 1949 году в Париже состоялся шумный судебный процесс в связи с иском Виктора Кравченко, советского невозвращенца, опубликовавшего в США книгу «Я выбрал свободу»[194], против французского коммунистического журнала Les Lettres françaises, возглавлявшегося известным писателем Луи Арагоном. После публикации книги Кравченко во Франции журнал выступил с резкой ее критикой, обвинив автора в клевете на Советский Союз. Кравченко подал в суд и выиграл дело. Этот процесс, в котором на стороне Кравченко свидетельствовали бывшие заключенные сталинских лагерей, возможно, впервые так громко поведал миру о существовании ГУЛАГа и несколько подорвал репутацию СССР как страны «победившего социализма», хотя и не нанес ей ощутимого ущерба.

Сам термин «ГУЛАГ» для обозначения карательного механизма советской репрессивной политики в то время еще не был известен. Впервые его ввел в обиход все в том же 1949 году французский писатель и общественный деятель Давид Руссе, бывший узник Бухенвальда, однако это слово тогда прошло незамеченным. Ему же принадлежит и термин «концентрационный мир» (l’univers concentrionnaire). Книга Давида Руссе с одноименным названием вышла еще в 1946 году[195]. К 1949 году он собрал достаточную информацию о ГУЛАГе, которую позже систематизировал и опубликовал в начале 1952 года в «Белой книге советских концлагерей»[196]. В ноябре 1949 года Руссе выступил с призывом к общественности создать комиссию по расследованию деятельности советских исправительно-трудовых лагерей, за что подвергся резким нападкам со стороны коммунистической прессы. Уже упоминавшийся коммунистический журнал Les Lettres françaises обвинил Руссе в клевете, однако он подал на журнал в суд и в 1951 году выиграл дело.