Дорогой –

Ты расстроил меня так, что я готова умереть…

Я не понимаю, почему на мой ужин с Лизэнн и четой Кросби ты отреагировал, как школьник. Если бы мы пошли в ресторан вдвоем с Бингом, ты был бы абсолютно прав — но я бы так никогда не поступила, потому что меня никто, кроме тебя, не интересует — и это даже объяснений не требует.

Бинг прекрасный человек и очень хороший друг. Я уважаю его и надеюсь, что он будет нашим другом много лет.

Я рассказывала тебе, что когда-то он признавался мне в любви — но не мне одной, и после эмоционального подъема во время съемок «Деревенской девушки» это было вполне объяснимо. Но Бинг никогда не предпринимал никаких действий в этом отношении. Он сделал бы это, только если бы видел, что я сама этого хочу.

У меня здесь так мало друзей — пожалуйста, не заставляй меня от них отказываться.

В другой раз Грейс попросила моего разрешения пойти на ужин со своим агентом и Фрэнком Синатрой, который якобы хотел обсудить с ней перспективы совместного фильма. Я устроил ей жуткую сцену и кричал: «Разве ты не знаешь, что эта басня про агента стара как мир? Пойми: Фрэнк просто хочет с тобой встретиться. Все, больше я в этих играх не участвую…»

Пока я орал, я уже сожалел о том, что позволил себе это. Грейс смотрела на меня холодно, и когда я излил свое негодование, сказала: «Я хочу тебе кое-что объяснить прямо сейчас — и, пожалуйста, не перебивай меня. Сначала я не возражала против твоей непомерной ревности. Но не пора ли тебе уже прекратить эти глупые сцены? Они не доказывают ничего, кроме отсутствия чувства уверенности в себе. Я тебя люблю, но эти вспышки гнева мне неприятны. Более того, они постепенно уничтожают все теплые чувства, которые я к тебе питаю. Если это для тебя так важно, я не пойду на ужин с Синатрой. Но прекрати себя так вести!»

Мне, конечно, стало очень неловко. Я всегда с трудом контролировал свой гнев. Грейс же во время ссор вела себя прямо противоположным образом: она словно цепенела. Ее молчание подавляло. Но все же тот случай не стал окончательной причиной нашего разрыва; у нас всегда оставалась надежда на примирение, вплоть до самого конца.

И вот однажды она позвонила мне и сказала, что хочет обсудить со мной что-то важное. Местом встречи мы почему-то выбрали Стейтен-Айленд Ферри[177].

«Это будет трудный разговор, — сказала она. — Но ты должен меня выслушать».

«У нас с тобой было немало трудных разговоров, — ответил я. — Даже представить себе не могу, чем еще ты можешь меня удивить».

И тут она сообщила мне то, что действительно меня удивило. «Во-первых, я хочу, чтобы ты знал — ты был мне дороже всех, кого я когда-нибудь встречала в жизни и, возможно, еще встречу, — сказала она. — Но по ряду вполне очевидных причин я решила выйти замуж за князя Монако Ренье».