Но что поделать? Хотя долгий совместный путь после встречи с Но Мухёном, а затем и разлука с ним не входили в мои планы, но это было неизбежно. То же самое относится и к настоящим событиям.

Если он оставил нам задание, неужели есть человек, которого это не касается? Не говоря уж обо мне. Нужно прожить остаток жизни, охотно принимая на себя ответственность. Именно по этой причине я в качестве председателя фонда уделял так много внимания работе по увековечиванию памяти Но Мухёна. Конечно, это дело не будет завершено в рамках нашего поколения, но тем не менее, я хочу создать крепкий фундамент, который даст возможность для дальнейшего развития. Я думаю, что нельзя избежать возвращения к размышлениям о пятилетней истории «Правительства участия» и к оценке его роли.

Возвращение к работе адвокатом

Возвращение к работе адвокатом

Всю жизнь я проработал адвокатом. И это хорошая профессия, если вас не слишком беспокоит финансовая сторона вопроса. Причина проста: вы можете помочь людям, которые попали в трудное положение. Хорошо, если вы решите направить часть своих способностей на общее благо и общую пользу. Такая жизненная позиция приносит удовлетворение прежде всего вам самим, заставляет вас гордиться собой.

Именно исходя из таких убеждений я решил стать адвокатом. К счастью, в своей адвокатской деятельности я преуспел. Я смог снискать хорошую репутацию в качестве адвоката по правам человека, зарабатывая при этом деньги. Мне очень повезло, потому что, с одной стороны, работу конторы удавалось поддерживать, не прибегая к ненавистным практикам вроде платы за посредничество, устройства банкетов для судей и прокуроров за наш счет и выплаты отступных, а с другой стороны, я был на хорошем счету в судебных кругах.

Я жил, считая адвокатскую деятельность своим призванием. За время работы я даже получил опыт работы так называемым специальным прокурором – адвокатом, который отвечает за поддержку обвинительного приговора. И это было даже раньше, чем во время специального расследования «Дела об изнасиловании в полицейском участке в Пучхоне». Это был инцидент применения пыток сотрудником Пусанской таможни, который произошел в комнате дознания. Хотя дело касалось взыскания наказания за ненавистное мне применение пыток, требовать сурового наказания в суде мне было тоже очень нелегко. Положение дел, при котором человек, проработавший на посту государственного служащего более двадцати лет, не только получит наказание, но и при увольнении будет лишен пенсии за выслугу лет, заставляло меня чувствовать себя крайне неловко. И как раз в разгар работы над делом в качестве специального прокурора мне постоянно бросались в глаза «основания для оправдания». И тогда я подумал, что по складу характера я все же адвокат.