«Он так почти ничего и не съел. Потом ему объявили приговор. При этом столь суровом и неожиданном известии он не выказал, однако, и признака удивления. Он держался стойко, и та мучительная борьба, которая происходила в его душе, никак не проявилась внешне. Хотя, согласно приговору, его не должны были подвергать пытке, ему все же пригрозили ею. Это его растревожило, но он и тут ничем не выдал себя и уже начал расстегивать свою куртку, когда ему велели поднять руку и говорить правду. Он продолжал стоять на своем и заявил, что добавить ему больше нечего. Умер он с поразительным мужеством, не стал говорить пустых речей, а только поклонился тем, кого увидел в окнах и узнал; он все делал поспешно и, когда палач хотел отрезать ему волосы, отнял у него ножницы и передал их брату-иезуиту. Он пожелал, чтобы ему лишь слегка подрезали волосы сзади, остальные он начесал себе на лоб. Он не захотел, чтобы ему завязывали глаза. Когда палач нанес удар, глаза Сен-Мара были открыты…»

Рассказывают, что, уже стоя перед палачом, господин де Ту спросил маркиза де Сен-Мара:

– Кто же из нас умрет первым?

– Будет так, как вы сочтете нужным, – последовал ответ.

И тут отец Малавалетт, исповедник де Сен-Мара, спросил, указав на господина де Ту:

– Вы – старший?

– Да, – ответил тот, а потом продолжил, обратившись к де Сен-Мару. – Но вы отважнее меня, так, может быть, вы и покажете мне путь к славе?

– Увы, я открыл вам путь в бездну, – вздохнул де Сен-Мар, – и я пойду первым.

По свидетельствам очевидцев, палач был настолько неловок, что ему потребовалось двенадцать ударов, чтобы отрубить голову бедняги де Сен-Мара. Народ, наблюдавший за казнью, рыдал…