В Париже у «Наполеона с авеню Марсо», как назвал его журнал Out, похоже, было больше врагов среди левых, чем среди правых. В журнале Globe, в ежемесячных редакционных статьях, Берже множил атаки на Мишеля Рокара[929] и его советника и друга Ги Каркассона, вступив в истинно парижское сражение, достойное романа Мопассана «Милый друг». Бернар Тапи, в его глазах, был всего лишь «сомнительным человеком». Смерть Франсуа Миттерана 9 января 1995 года, для кого, согласно газете Figaro, Берже был «настоящим доверенным лицом» и верным спутником на прогулках и рождественских посиделках в Солутре, перевернула его политическую судьбу. Пьер Берже решил поддержать президентскую кампанию Жака Ширака. Ив Сен-Лоран снова оказался как бы в стороне от истории, о которой говорит весь Париж. «Пьер Берже символизирует этих шикарных левых, кого французы больше не хотят видеть… (…) Это „придворные“ — „дельцы“ из левых партий», — писал Клод Алегр, будущий министр образования, в газете Monde[930].

Газета Libération называла Пьера Берже «Луи де Фюнесом моды». Ив Сен-Лоран сохранял свой статус неприкасаемого ангела. Разве «снисходительность» не главная черта его характера, как он сам признавался? Чем больше реальность настигала его, тем больше он избегал ее, утверждая, что самое прекрасное из путешествий — это путешествие «вокруг своей комнаты». Со своей внешностью студента-патриарха, он оставался неумолимым наблюдателем, осуждавшим систему французского школьного образования: «Это очень грустно. Школа плохо выполняет свою работу. Так много детей перегружены материалом, который им не нравится, и никто не преподает им историю искусств. Ничего об архитектуре, живописи, моде. Какая пустая трата времени! Какая безответственность! Как можно создавать красоту будущего, если небрежно забывается красота прошлого?»[931]

В июле 1994 года своей коллекцией haute couture осень — зима он вновь доказал, что великое искусство — это воплощать в жизнь все, что только можно вообразить. Его дефиле было единственным, где зрители аплодировали стоя. «YSL — снова король», — написала Сьюзи Менкес на обложке Herald Tribune. «Это самая красивая коллекция моего сына за семь последних лет», — со слезами на глазах признавала Люсьенна Матьё-Сен-Лоран. Лакированная кожа крокодилового пальто, надетого поверх черного бархатного платья-туники, болотные сапоги, парчовые пальто цвета мандарина — 82 номера прошли перед глазами зрителей с обычной легкостью, секретом которой владел лишь он один. Бархат цвета ириса и розовое кружево придавали одежде интимный оттенок, золотая газовая ткань и темно-синий шифон, точно огненные ласки под луной…