Теперь ему предстояло жить, в другой стране, с другим языком, в другой среде.

Улетал Вася в начале апреля 1993. В аэропорту Борисполя еще лежал снег. Васе устроили веселые проводы: приехали одноклассники и все вместе веселились до самого отлета.

Семья Димы Лехциера, давно начавшая процедуру оформления в Штаты, несколько задержалась. В мае Лариса привезла в Киев родителей и все вместе они поехали в Москву в консульство за разрешением. У Димы там возникли проблемы. На первый же вопрос — к кому едете — он ответил, что к дочери. «У вас там нет дочери» — возразила консульша. Дима смутился: «Я всегда Машу считал своей дочерью и воспитывал ее как дочь». Он так искренне все это произнес, что консульша ему поверила и прониклась сочувствием. А положение было серьезным. Вадим Соломонович Лехциер, украинец, вывозил в Америку к нееврейской (по Галахе) дочке русскую жену, ее родителей и детей. Еще хуже было в Америке, когда в еврейской общине, оплачивающей перелет и последующее размещение (небезвозвратно), ознакомились с Диминой анкетой. Кроме приведенных выше данных, в графе религия стояло: «православный». Они наотрез отказались принимать такую семью. Муж Маши Виталик проделал огромную работу, вплоть до обращения в суд за нарушение Конституции. Община сдалась. Консульша тоже. Я помню этот момент, так как в мае мы с кем — то везли Диминого тестя в инвалидной коляске (он был парализован) по тротуарам улиц Саксаганского и Коминтерна на вокзал. Подготовка к перелету заняла у Димы много времени. Среди прочего, они оставляли на улице Владимирской большую, дореволюционной постройки четырехкомнатную квартиру с высокими потолками и двумя входами. После того, как узнали, что они уезжают, никаких действий с квартирой не разрешали, да и дом поставили на капремонт. Улетели они только в августе.

В августе уехала и Юля Хасминская. Рена с тетей Раей уехали позже.

Вася достойно выдержал пересадку на другую почву. Он попал в кибуц со сменной работой, а в другую смену они учили иврит в Улькане. Их возили по стране на экскурсии, показывая разнообразие не только ландшафтов, но и условий жизни. Иврит у Васи «пошел» и он получил оценку «гиммель» — высшую возможную ступень в ульпане. Мы ему звонили, с трудом его достигая, так как он был на разных сменах и в разных местах.

Поддерживала его в Израиле Оля, но он, к сожалению, не мог бывать у них часто — жили в разных местах.

Переписка тоже была не очень регулярной. Однажды перерыв был более длительным. Мы были в пути.

25 июля мы сели на автобус и выехали в Северный Рейн — Вестфалию, куда определила нас комиссия по распределению «контингентных беженцев». Так, в отличие от прочих, называли еврейских беженцев.