Наиболее трезво и взвешенно выступал В. С. Королюк. Ни Я. Е. Айзенберга, ни И. Н. Коваленко на совещании не было.

В перерыве я объяснил полковнику теорему и спросил, для чего это все нужно. Он ответил: «Ну, как, сейчас ракеты могут лететь только в Америку, а мы хотим, чтобы могли и на Москву».

Нет, такими работами я заниматься не хотел. И работать с двоечниками, по выражению Алещенко, тоже.

10 января 1994 года Украина отказалась от ядерного оружия. Кравчуку национал — социалисты не простили этого до сих пор. Он объяснял: «Мы, (Украина) с ядерным оружием, не имея этих систем управления, испытания, производства, были бы похожи на обезьяну, которая держит в руках гранату и зажала ее чеку… Ей сказали не отпускать, она держит. А потом ей надоело, и она отпустила. Взрыв!»

Теперь во всем, что было плохого, виноваты были москали. Однажды Оля Глазова, высокорослая и хорошо сложенная девушка, русоволосая, с яркими синими глазами, образец для моделей Кустодиева, стояла с утра где — то на Подоле за сахаром (его уже выдавали только по киевским паспортам).

Очередь (женщины) говорили: «От, москали, даже сахару теперь нема!». Оля спросила, а почему вы думаете, что это москали виноваты? На нее ополчились: это все знают, а ты сама — то кто — видно, что москалька! Напряжение возрастало. Оля, коренная киевлянка из русских дворян, не хотела терять очередь и нашла выход. «Еврейка я!» — огорошила Оля очередь. Все смолкли. Опять все валить на евреев уже не выходило. Им уже завидовали: «ишь, устроились, чуть что — и уезжают».

С продуктами стало еще хуже. «Софочка, сегодня утром я понял, что наш холодильник таки женского рода! — А шо такое? — Шо такое? Яиц нет!».

В конце года одна из колядок заканчивалась так: «Яйца видим только в бане, с Новым годом, киевляне!»

Тут меня настиг еще один удар — отменили мой грант и потребовали вернуть деньги — якобы у них произошла какая — то ошибка. Позже узнал, что кому — то, очень нужному из сотрудников по основной работе заместителя председателя Фонда грант не достался, и он стал искать, у кого бы его отобрать. Узнал, что за мной никто не стоит (только МП «РОКАР») и решил, что я подходящая кандидатура. Деньги стремительно падали в цене (покупательной способности) я бы выиграл довольно много, если бы, например, тогда купил компьютер и Матлаб. Но я не стал сопротивляться. Перспектив на Украине я больше не видел.

В начале 1993 года мы с Ниной получили вызов из Германии. Детям вызов пока не пришел.

На Васю наступала украинская армия. Но тут открылась молодежная программа для несовершеннолетних (Васе не было 18). Полгода назад, еще во время бесед и молодежного лагеря, нас принимала миниатюрная, но энергичная женщина немного моложе нас. Она рассказывала о возможностях программы приема в Израиле. Когда я попытался из возможных альтернатив выбрать, как мне казалось, оптимальную, а Вася относился к этому как — то индифферентно, дама выдала: «Дайте ребёнку жить»! Нина не смогла сдержать смеха и при случае напоминала мне об этой ремарке.