Развал и разъезд

Развал и разъезд

Зима 92/93. «АУЛ-ГАЗ». Патон — мини — олигарх. Наше МП без заказов. Отмена гранта. Ракеты — на Москву! После Оли — Вася. Дима Лехциер со всем семейством уезжает в Штаты. Юля Хасминская — в Германию. 25 июля тронулись и мы.

Зима была снежной и морозной. Транспорт временами переставал ходить. Однажды, в порядке эксперимента, больше над собой, я все — таки пошел на работу в такой день и дошел до работы за два часа.

«Звезду 2» передали в Россию, в Таганрог, туда же «Звезду М1–01». По межправительственному договору наши сотрудники ездили туда доводить их до серийного производства.

«Таран» закрыли. Еще в прошлом году Слива начал работу «АУЛ — ГАЗ» по созданию автоматического «крота» для диагностики газопроводов. Начиналась она еще при Черномырдине, как главе Мингазпрома. Но деньги из Москвы кончились. В Укргазпроме нам заявили: «Так, газопровiд наш, але газ москальский. Хай вони и платять». Для продолжения работы нашли какой — то паллиатив для оплаты.

До этого мы искали контрагентов и соисполнителей. Побывали в Институте электросварки Патона. Ознакомились с акустическими методами обнаружения трещин. Когда мы уходили, нам дали проспекты и какие — то проекты для заключения договоров. Рабочее время заканчивалось и я, взяв материалы, поехал домой, а Слива на работу. Через час раздался его звонок. «Мы прихватили с собой какие — то их материалы, сейчас за ними приедут». Я заглянул в «материалы». Это был Договор о создании Малого предприятия. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что его учреждают директор и главный инженер Дрогобычского нефтеперерабатывающего завода, и в число учредителей и собственников входит Патон. Доля его собственности составляла что — то около 15 %. Чем — то около 5 % владел начальник того отдела, где мы были. В Договоре были пункты о распределении доходов МП, но их прочитать я не успел, в дверь позвонили, и я вынес двум дюжим молодцам полувоенно — полубандитского вида Договор. Они посмотрели только на обложку и количество листов и ушли. У Патона материальных трудностей не предвиделось. В отличие от нас.

Наше МП почти сразу осталось не у дел. Основные заказчики, находящиеся в России, теперь были отрезаны от нас. Юбки, которые скроила и сшивала потом по подготовленным заготовкам Лариса, в магазинах брать перестали. Кроме прочего, они были без подкладки. Девушки из банка, в котором находился наш счет, попросили продать материал. Я по неопытности поддался и продал. Одна из них обнаружила на краю материала россыпь микроскопических дырочек. Вернула материал, кто — то вернул и юбку. Пришлось извиняться перед Ларисой. Второй составляющей было нежелание тех, кому вроде бы нужны были деньги резать сукно. Оно было высокого качества, тонкое, но очень плотное. Лаборантки из 11 отдела института сначала с энтузиазмом принялись за работу, но после двух — трех юбок отказывались — тяжело! Т. е. деньги хотели получать все, но не за тяжелую (хотя и женскую) работу.