Датой открытия следует считать 1812 год, когда скромный ученый ботаник и первые русские садоводы начали расчищать дикие заросли и каменный хаос Никитского мыса для государственного сада. В 1815 году Никитский сад уже мог соревноваться с лучшими садами мира.

Казалось бы, для учреждения казенного ботанического сада проще всего было продолжить парковые посадки потёмкинского времени. Но земли, отведенные для этих парков, переходили из рук в руки. Владелец был не один, а казна не считала нужным производить затраты на приобретение этих земель.

Так, для ботанического сада был отведен Никитский бурун[72] – земли дикие, скалистые, тяжелая глина, непролазный сорняк и лес.

Усадьбы Ришелье и Бороздина были расположены к востоку от Ялты, меж нею и Алуштой. Вот почему там и закладывался садоводческий центр, хотя было бы разумнее создать его в юго-западной части, наиболее защищенной от ветров.

Ланжерон, сменивший Ришелье, кажется, за всё время пребывания на посту генерал-губернатора Новороссии не побывал на берегах полуострова.

Назначенный на его место Воронцов, напротив того, имел особый интерес к полуострову, месту, так сказать, экзотическому, где мог он проявить свой талант устроителя и блеснуть своим богатством, наследованным от Потёмкина (через жену, внучатую племянницу светлейшего).

Не так уж много изменений произошло в Тавриде со времени комитета «О устроении», и когда Воронцов в мае 1823 года приступил к своим обязанностям генерал-губернатора Новороссии, перед ним были почти те же «предметы рассуждения». Но потому ли, что жизнь неотступно требовала дел, а не рассуждений, или потому, что по безмерному славолюбию своему Воронцов стремился увековечить себя монументальным созданием, теперь были намечены некоторые сдвиги. В их числе было окончательное открытие южного берега, достигнутое в кратчайшие сроки.

Вскоре после своего назначения Воронцов устроил увеселительную поездку морем из Одессы в Гурзуф, где приобрел имение и дачу Ришелье. «Свита», его сопровождавшая (несколько знатных особ, несколько чиновников, несколько знатных дам и один посредственный поэт), вслед за «милордом» пришла в неописуемое восхищение от побережья. Воронцов предполагал сделать из южного берега роскошную резиденцию русской знати, подобную той, что создавалась вокруг Ниццы для аристократов и богачей Западной Европы. Он начал с постройки перевальной дороги, открывшей доступ на южное побережье. Пока строилась дорога, Воронцов скупал красивейшие места на побережье для своих дач и замков.

Пример Воронцова вдохновил Шуваловых, Потоцких, Нарышкиных и Голицыных, которые захотели быть соседями Воронцова по его южнобережным имениям.