Чистка рядов продолжается.

Первые аресты в ГАХН прошли уже в октябре 1929 года.

Осенью 1929 года процесс запущен и в Ленинграде, в Академии наук[1022]. Современный историк пишет: «Правительство продолжило сложные маневры по советизации Академии. Статья в „Ленинградской правде“ („Академический ковчег“), вышедшая летом 1929 года, рассказывала о действиях „комиссии Фигатнера“[1023], начавшей публичную чистку. Комиссия увольняла по трем категориям: Без права службы в советских учреждениях. 2. С правом занимать технические должности. 3. С правом работать, но не в Академии наук»[1024].

Что еще происходит в октябре?

Вновь в ситуации «закручивания гаек» начинаются приключения с книгами.

8 октября на заседании Президиума Н. И. Пожарскому[1025] и хозчасти предлагается «ликвидировать залежи ненужных книг»[1026] в библиотеке Академии. Общество «Безбожник»[1027] просит передать ему фонды «религиозной и идеалистически-философской литературы, имеющейся в библиотеке ГАХН» – ведь она больше не понадобится сотрудникам – для антирелигиозного музея. Это «разгрузит библиотеку ГАХН от ненужных книг»[1028], – заботятся об Академии работники «Безбожника». Но библиотекарь Пожарский (с 12 февраля 1930 года его должность называется «заведующий справочно-библиографическим бюро») не намерен отдавать кому бы то ни было ни сочинения о религиозном искусстве, ни труды по истории философских дисциплин, а равно все книги по эстетике, какими бы идеалистическими они ни были. Объясняет же отказ тем, что книги «свалены на чердаке и в подвале», найти их трудно, но как только они отыщутся… по мере нахождения непременно…

Требует передать часть книжного фонда ГАХН и Ассоциация пролетарских писателей. Ассоциация претендует на наследование библиотеки бывшего Высшего литературно-художественного института им. В. Я. Брюсова, «до сего времени не разобранной и хранящейся в ящиках». Пожарский пресекает и это поползновение, сообщая, что библиотека ВЛХИ «влита в состав библиотеки ГАХН и перевезена в новое помещение»[1029].

Правда, бывает и обратное: Библиотека им. Верхарна[1030] готова передать в фонды библиотеки ГАХН до 7000 книг. Пожарский радостно соглашается, хлопочет о размещении.

25 октября 1929 года Главлит сообщит, что Бюллетень ГАХН «считается закрытым»[1031] – об этом известит бумага из Наркомпроса за подписью Лебедева-Полянского[1032]. В резолютивной части протокола очередного заседания Президиума по этому поводу записано кратко: «Принять к сведению».

15 ноября типография Мосполиграфа школы ФЗУ им. Борщевского и переплетная мастерская доводят до сведения руководства ГАХН, что «в виду сильной загруженности» от приема новых заказов Академии они вынуждены отказаться[1033]. И те, кто не успел издать свои рукописи, в печати их уже не увидят.