Протоколы № 1–14 заседаний п/секции Теории театра Театральной секции и материалы к ним. 30 сентября 1926 – 9 июля 1927 г. Протокол № 10 от 3 февраля 1927 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 26. Тезисы – л. 30. Прения по докладу // Там же. Л. 27, 27 об., 28.
Режиссерский текст – это прочтение театральных иероглифов в драматическом произведении.
Театральная природа не совпадает с природой словесной в том же драматическом произведении.
Каждый режиссерский текст есть вариация театральной темы драматического произведения.
Режиссерский экземпляр – это партитура спектакля.
Творчески созданный спектакль – выдумка, игра фантазии, закрепленный акт воображения многих, и непременно на основе знания средств и сил данного театра, но через волю одного.
Режиссерский текст может быть писаный или неписаный, но это единственный аргумент на право драматурга быть в театре.
Законы театра диктуют режиссеру текст. При необозримом разнообразии методов составления текста специфически театральное присуще всем режиссерам, т. е. есть общая основа режиссерского текста для всех режиссеров.
Научная работа над текстом должна продвигаться по линии изучения режиссерских экземпляров, сравнивая их с текстами драматургов.
А. А. Бахрушин замечает, что режиссерские экземпляры, о которых говорит Василий Григорьевич, имеются только теперь в театре, раньше этого не было. А в старое время шли пьесы и имели они не менее шумный успех. Такой тщательной работы в то время быть не могло, каждую неделю шли новые пьесы, – например, в Малом театре. Пьесы имели успех и без изменения текста; может быть, это зависело от прекрасных актеров. Спрашивается, чем это объясняется?
И. А. Новиков говорит прежде всего о том медленном чтении, которое употребляется Василием Григорьевичем при чтении пьесы. В лирике этот метод ввел уже Гершензон[1364]. Правда, там вопрос ставится иначе, тут чтение носит скорее механический характер. Спрашивается, а как режиссер определяет, пойдет ли пьеса или нет, – ведь не при помощи метода медленного чтения? Доклад Василия Григорьевича слушается с необычайным интересом, но спрашивается, насколько указанные ступени типичны? То, что говорил Василий Григорьевич о вскрытии театром вариантов пьесы, ужасно, так как все кажется очень субъективным, поскольку режиссер отправляется от отдельного слова. Ведь выходит, что понимание текста зависит от попавшегося слова. Надо ставить вопрос: основное ли это слово и у автора? И счастливая случайность, если режиссер нашел то слово, которое видел автор, ибо именно произведение автора подлежит осуществлению. Признаком правильного понимания является то, нужна ли радикальная передвижка текста или не нужна. Если нужна, то мы имеем неправильное понимание. Может быть, от этого получается вещь интереснее – это зависит от талантливости режиссера. Может быть, получается и хуже. То же самое приходится сказать и о ритме. Если мы имеем художественное произведение, то этот ритм надо угадать, т. е. он закономерен, иначе будет уже новое произведение. Что же касается ремарок, то тут нельзя не согласиться.