Я и сам это прекрасно понимал, но не видел другого способа добиться использования французского промышленного комплекса в наших интересах. Мы с Бишелоном поступили не по правилам: он нарушил инструкции Лаваля, а я вмешался в сферу полномочий Заукеля. Для нас обоих это соглашение, достигнутое без поддержки нашего начальства, имело весьма серьезные последствия[201].

Наша программа была выгодна обеим странам. Я получил дополнительные производственные мощности для выпуска вооружений, а французская сторона высоко оценила предоставленный ей шанс выпускать мирную продукцию в разгар войны. При содействии нашего военного командования во Франции были определены предприятия, включенные в программу. На них были развешаны объявления с моей факсимильной подписью о защите персонала от депортации в Германию. Взамен французские промышленники должны были увеличить объемы производства, обеспечить транспортировку продукции и продовольствия. Таким образом, десять тысяч человек были спасены от подневольного труда.

Уик-энд мы с Бишелоном провели в загородном доме моего друга Арно Брекера, а в понедельник я сообщил сотрудникам Заукеля о достигнутых соглашениях и призвал их отныне всячески стимулировать возвращение рабочих на французские заводы. Я также пообещал включить их число в квоту «мобилизации на предприятия военной промышленности Германии»[202]. Через десять дней я вновь приехал в Ставку фюрера, чтобы опередить Заукеля и лично доложить о новых соглашениях. В итоге Гитлер остался доволен, одобрил мои соглашения и даже смирился с вероятным снижением объемов производства в случае мятежей и забастовок[203]. В результате деятельность Заукеля во Франции практически прекратилась. Вместо прежней ежемесячной квоты в пятьдесят тысяч рабочих вскоре в Германию каждый месяц депортировалось всего лишь пять тысяч французов[204]. Несколько месяцев спустя (1 марта 1944 года) Заукель в гневе докладывал: «Сотрудники моих отделений во Франции сообщают, что делать им нечего. „С тем же успехом мы можем закрываться“, — говорят они. Во всех префектурах отвечают одно и то же: министр Бишелон договорился с министром Шпеером. Лаваль обнаглел настолько, что сказал мне: „Я больше не дам Германии ни одного человека“».

Вскоре мне удалось практически прекратить депортацию рабочей силы из Голландии, Бельгии и Италии.

20 августа 1943 года министром внутренних дел рейха назначили Генриха Гиммлера. До того момента он был рейхсфюрером СС, всеохватывающей элитной структуры, которую называли «государством в государстве». Однако, как ни странно, в качестве начальника германской полиции Гиммлер являлся подчиненным министра внутренних дел Фрика.