После «Римского дневника» Вяч. Иванов лишь три раза нарушил обет не писать стихов. Последнее стихотворение он начал в феврале 1949 года и завершил за два дня до смерти. Это был сонет памяти Лидии Зиновьевой-Аннибал, включенный Вяч. Ивановым в переработанный им цикл «De profundis amavi»:

Боль от утраты главной любви всей жизни не оставляла поэта до последних дней. Но через преображающее душу страдание и молитву она переплавилась в высокое чувство и стала сопричастной вечности. Встреча разлученных смертью была уже близка.

За два месяца до кончины Вяч. Иванов передал Лидии кольцо, которым когда-то обручился с ее матерью. Кольцо было сделано по заказу в Париже с чеканным золотым «дионисийским» узором из виноградных гроздьев и листьев. Вяч. Иванов завещал дочери никогда не снимать его с пальца, чтобы не потерять. Болел поэт недолго. За восемь дней до смерти у него начался кашель и поднялась температура. Лекарства не помогали. Профессор Анджело Синьорелли, уже много лет лечивший его, предупредил Лидию, Дмитрия и Ольгу, что последний час недалек. Исповедовал и причастил Вяч. Иванова его давний и любимый духовник – отец Иосиф Швейгель из Руссикума, человек простой, но необычайно добрый и духовно высокий.

В жаркий день 16 июля 1949 года Вяч. Иванов тихо отошел. До самой смерти он был в ясном сознании. Рядом с ним постоянно находились три родных человека – дочь, сын и Фламинга. Они поочередно читали вслух Псалтирь на церковнославянском языке, который столько раз отзывался в его поэзии. В комнате Вяч. Иванова, служившей ему одновременно рабочим кабинетом, была отслужена панихида. Через три дня состоялись похороны поэта. Тело его везли на траурной повозке, запряженной лошадьми, а не на машине, как это обычно происходило в те годы. Благородная старомодность проявилась и тут. Она как нельзя лучше пристала человеку Серебряного века.

После короткого прощания в приходе Сан-Саба тело перевезли в церковь преподобного Антония Великого при Руссикуме, где была отслужена торжественная служба по восточному обряду. Наконец, на кладбище Верано, куда привезли гроб, совершилось отпевание. Местом погребения поэта стал общий склеп греческого Колледжио Святого Афанасия Великого неподалеку от древней базилики Сан-Лоренцо. Упокоился он под одной плитой со своим близким другом и первым римским духовником отцом Ефремом де Брюнье. Сын рассказывал об этом месте так: «На могиле лежала большая мраморная плита, на которой была надпись на латыни и по-гречески. Отцу бы это понравилось. В молодости, когда приходилось к слову, он часто повторял: “Как хорошо упокоиться на церковном дворе, как в старину”. И в каком-то смысле так и вышло, потому что его похоронили на огромной эспланаде перед церковью Верано»[535].