Своим чередом шла жизнь и у детей Вяч. Иванова, живших вместе с ним. Лидия кроме других ее занятий работала еще и органисткой в американской Епископальной церкви, куда ходили военнослужащие союзнических войск, размещенных в Риме. Дмитрий начал сотрудничать в качестве редактора в газете Французского экспедиционного корпуса «Patrie». Одновременно он преподавал все гуманитарные предметы в римском лицее «Шатобриан», где когда-то учился сам, так как другие преподаватели находились в армии. Поскольку на любую другую работу необходимо было получить разрешение директора лицея, Дмитрий Иванов для своей журналистской деятельности предпочел взять псевдоним «Жан Невсель». «Жан» – в честь особо почитаемого им святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, а «Невсель» – по французскому городу, где родился. Позже, когда лицейские преподаватели вернулись на свои места, Дмитрий Иванов полностью отдал себя журналистике и всегда публиковался под этим псевдонимом. Впоследствии он стал одним из ведущих журналистов газеты «France soir», долгие годы был ее корреспондентом в Ватикане, освещал те эпохальные перемены, что происходили в жизни католической церкви в ХХ столетии. Случалось Дмитрию Иванову бывать в СССР и встречаться с Пастернаком. Но главную долю сил и времени он, как и его сестра, отдавал работе с наследием отца.

Расширился и круг посещавших дом Вяч. Иванова – в нем появились новые гости. Одним из них был французский религиозный мыслитель Жак Маритен, назначенный де Голлем послом в Ватикан. У генерала были очень непростые отношения с папой Пием XII. Дмитрий Иванов вспоминал об этом так: «Столкнулись две сильные личности. Это был очень запутанный конфликт. Тогда де Голль призвал Маритена, который вернулся из Америки, куда уехал во время войны, и желал только одного – дописать начатые книги. Думаю, он хотел, чтобы его назначили профессором в Коллеж де Франс, идеальное для него место работы, потому что там можно спокойно трудиться, а обязанностей не слишком много. Но де Голль воззвал к его лучшим чувствам, к его патриотизму и, преодолев колебания Маритена, отправил его в Рим… Он был от этого не в восторге, но какое-то время служил послом… Я в качестве журналиста находился в аэропорту Чампино, когда старенький военный самолет доставил Маритена из Парижа в Рим… Я был поражен тем, какой свет исходил от лица Маритена… Маритен, хотя и не говорил по-русски, знал творчество Вячеслава Иванова… Это знакомство несомненно доставило отцу огромное удовольствие. Я храню книги, которые Маритен дарил ему с дружескими и уважительными надписями»[529].