В начале августа небо заволоклось, начались дожди, ему стало хуже. Слегла на неделю с жестокой простудой жена. Но все полтора месяца в Виськове он занимался «Розой Мира» и, как сам считал, наверстал упущенное, к зиме собираясь «отдаться поэзии». Радовался работам жены: «Алла везет в Москву 4 картины и десяток этюдов. К сожалению, 2 по-настоящему удачные картины никак не подходят для выставки по своей тематике; одна – старинный монастырь, другая – буйные заросли иван-чая и пресловутой медуницы в глубоком овраге»⁷²⁸.

Занятый работой, он здесь успел прочесть роман Веркора «Люди или животные?», «в утопической форме ставящий ребром вопрос о грани между животным и человеком и о том, есть ли какой-нибудь совершенно бесспорный признак – физиологический или психологический, – отличающий человека от остальных видов». В нем, писал он Пантелееву, «выдвигаются, анализируются и отбрасываются один за другим всевозможные признаки, пока автор не приходит наконец к заключению, что единственным признаком приходится признать религиозный дух в самом широком смысле этого слова, со включением науки в круг охватываемых им понятий»⁷²⁹.

Мысль французского романиста о «религиозном духе» как о главенствующем человеческом свойстве казалась ему само собой разумеющейся. Роман-размышление его не увлек. Сам он в «Розе Мира», в главе «Отношение к животному царству», шел дальше. Необходимо совершенно новое этическое отношение к живому, говорил он и выдвигал программу духовного просветления животного мира, перед которым люди очень виноваты. Нужны новые направления науки – зоопсихология и зоопедагогика. «Лев, возлежащий рядом с овцой или ведомый ребенком, – отнюдь не утопия. Это будет. Это – провидение великих пророков, знавших сердце человечества».

В Виськове он работал над завершающей книгой «Розы Мира», начинавшейся с главы «Воспитание человека облагороженного образа». Это главная задача человечества – гармонизироваться на пути к Розе Мира. Здесь Андреев следует Достоевскому, мечтавшему «о положительно прекрасном человеке». В мае он посмотрел фильм «Идиот» и восхитился главным героем: «Мышкин совершенно бесподобен, едва ли даже не лучше, чем у самого Достоевского. Это настоящий шедевр. Ничего подобного я в кино еще не видал»⁷³⁰.

Последовательно нравственный человек грешным людям кажется сумасшедшим, идеал подобного человека – наивным. Осознавая утопическую сверхчеловечность своих поэтических проекций, автор «Розы Мира» стоит на своем, он провидит «такого человека»: «В легкой одежде по цветущей земле идет он, ее сын, ее друг и ее преобразователь, старший друг птиц и зверей и собеседник ангелов, строитель прекраснейших городов, совершенствователь гор, лесов и пустынь, хозяин планеты-сада».