В Петербурге Иванов установил широкие общественные связи. «Крайне уважая людей науки и знания, он старался побывать у всех, его интересовавших», – писал его современник М. Боткин.[1153] Его приглашали на литературные обеды, он познакомился с В. В. Стасовым, служившим в Публичной библиотеке, «величайшее удовольствие» доставляли ему беседы с К. Д. Кавелиным.[1154] Сам Кавелин в воспоминаниях, датированных 1879 г., писал, что он советовал Иванову, «к кому и как обратиться, что и как делать, чтоб он сам и его картина имели успех во влиятельных и предержащих сферах и проч.»[1155] По нашему предположению, Кавелин, в ту пору друживший с Чернышевским, и предложил художнику познакомиться с автором «Эстетических отношений искусства к действительности».

Встречу Чернышевского с Ивановым Н. М. Чернышевская относит ко времени «до 3 июля».[1156] Ю. М. Лотман уточняет дату: 23 июня. Основание – карандашные записки из архива Иванова, относящиеся «к последним дням его жизни»: «В понедельник к Чернышевскому до полудня, а оттуда в Государственную библиотеку», «В понедельник от 12 часов до 3-х в Государственной библиотеке».[1157] В. В. Стасов точно указывает, что в библиотеке Иванов был 2 и 23 июня.[1158] На понедельник приходятся обе даты, но лишь вторая относится «к последним дням жизни» Иванова. Предложенную Ю. М. Лотманом аргументацию дополняют опубликованные М. Боткиным письма Иванова к брату. Однако их содержание позволяет утверждать, что художник был у Чернышевского по меньшей мере дважды. Запись от 22 июня: «Замечательна моя просьба к Ч<ернышев>скому о переводе некоторых строк с немецкого, относящихся к будущим моим занятиям. <…>» Запись от 23 июня: «Отвозил книги к Ч<ернышев>скому: он обещался уведомить на квартиру о переводчике с них. Пробыл долго в Государственной библиотеке».[1159]

Чернышевский писал впоследствии, что до прихода Иванова к нему он виделся с ним «только раза два в обществе» и «не имел случая познакомиться с его понятиями о вещах». Этот «случай», которому Чернышевский «был обязан сближением с Ивановым», произошел лишь тогда, когда художник выразил желание лично увидеть Чернышевского и переговорить с ним. Он «привез ко мне, – писал Чернышевский, – новое издание одного знаменитого немецкого теологическо-философского сочинения и французский перевод одного из прежних изданий той же книги. „В новом издании, – сказал он, – автор сделал значительные перемены, так что опроверг некоторые из выводов, на которые соглашался прежде из уважения к возражениям Неандера. Мне хочется знать, в чем именно состоят эти перемены. Я вас прошу сличить новое издание с переводом и перевесть для меня измененные автором места”» (V, 337).