Защита Иванова против «знаменитостей нашего искусства», оказавшихся глухими к истинному творчеству и с негласного попустительства властей устроивших бойкот художнику даже в день его похорон, придавало статье Чернышевского силу высокой гражданственности, значение смелой оппозиции официозу и, словами Герцена, «чиновничьему неуважению к искусству и к художнику».[1163]

Разговор Чернышевского с Ивановым носил общий мировоззренческий характер. Из письма художника к брату от 23 июня видим, что перевод интересующих Иванова строк в книге Штрауса не стал конкретной темой их беседы. Судя по всему, Чернышевский просто не успел выполнить своего обещания ввиду неожиданной смерти Иванова.

Статья Чернышевского как бы завершала некрологическую страницу биографии художника, и по праву названа Боткиным «одной из лучших статей» о нем.[1164]

12. Знакомство с Добролюбовым

12. Знакомство с Добролюбовым

В «Лессинге» Чернышевского есть рассуждение, пропитанное горькими раздумьями автора о причинах духовного одиночества. Не в холодности или эгоизме дело, когда писатель вдруг начинает чуждаться литературного общества, «довольствоваться уединением». Лессинг, к примеру, просто «не встречал в жизни таких людей, дружба которых долго сохраняла бы силу над его задушевными стремлениями. Он был слишком многим выше самых лучших из тех, с которыми сводило его взаимное расположение и уважение. Слишком короткие сношения с кем бы то ни было скоро становились для него отчасти скучными, отчасти стеснительными…» Почти каждый, говорит Чернышевский, испытывал нечто подобное, но гениальными людьми это чувство переживается почти постоянно. «Надолго могут быть приятны постоянные, ежедневные беседы только между людьми, равными между собою. А таких людей почти не приходится встречать человеку, который сам составляет редкое исключение» (IV, 140–141). Духовное одиночество Чернышевского в «Современнике», усилившееся с отъездом Некрасова за границу, продолжалось недолго – уже в 1856 г. состоялись его знакомство с Добролюбовым, сразу же приобретшим его симпатии и дружбу.

Им суждено было непременно встретиться – Добролюбову и Чернышевскому. Для первого из них это важнейшее в его жизни знакомство случилось как раз впору: близился срок окончания института и остро вставал вопрос о будущем. Придется ли ехать учителем в какую-нибудь провинциальную гимназию, чтобы получить возможность содержать осиротевших братьев и сестер (родители умерли в 1854 г.), или, не снимая с себя семейных забот, отдаться неудержимо влекущей литературной работе. Конечно, Добролюбов выбрал бы второе, но оно казалось журавлем в небе. Встреча с Чернышевским определила судьбу 20-летнего Добролюбова, инициатора их первого свидания.