ГОРАЛИК. Тогда же распределяли?

ЗВЯГИНЦЕВ. Распределяли, но уже не так жестко, как раньше. На старших курсах я проходил практику в институте Спецпроектреставрация на Измайловском острове и собирался после института там работать, даже письмо оттуда взял. А меня взяли и распределили в какой-то военно-строительный институт, почтовый ящик. Помню, воевал с ними месяца два. Проблема заключалась в том, что нужно было какие-то деньги институту платить за молодых специалистов. Военные платили, а эти… Я ходил к ректору, Александру Петровичу Кудрявцеву, который тогда был народным депутатом, очень-очень значительным лицом. Он что-то такое рыкнул – вякнул, от меня и отстали. И я стал работать в Спецпроектреставрации. Денег там почти не платили. Я к тому времени уже женился, потом у меня родился сын. В общем, через два года я оттуда ушел.

ГОРАЛИК. В чем заключалась работа?

ЗВЯГИНЦЕВ. Это была мастерская, которая занималась разработкой генеральных планов и охранных зон памятников архитектуры – в основном усадебных комплексов. Пушкинские горы, Мураново, Абрамцево, Спасское-Лутовиново. Кстати, мы недавно ездили на маленький поэтический фестиваль – вместе с Айзенбергом, Рубинштейном, Гандлевским – в том числе в Пушкинские горы. Очень сложное было ощущение, потому что я там был, когда работал в реставрации, раз двадцать: как самого молодого в мастерской меня обычно посылали документы согласовывать и тому подобное. А находилась мастерская на Измайловском острове, руководил ей Владимир Юрьевич Кеслер. Широкой души человек и необыкновенной пробивной силы – мне казалось, что абсолютно со всеми людьми, имеющими отношение к реставрации, охране памятников, музейному делу, он был на короткой ноге.

ГОРАЛИК. Про вашу семейную жизнь, если можно, – вы женились еще в институте?

ЗВЯГИНЦЕВ. Это был такой студенческий брак, который просуществовал года четыре. Саша, девочка из моей группы, благодаря которой я попал в еще один литературный круг. Она дочь поэтессы Ольги Чугай, благодаря которой в конце 1980-х появился один из первых советских неподцензурных поэтических сборников «Граждане ночи». Мы поженились на дипломе, а в 1992-м родился Максим.

ГОРАЛИК. Сложно это было?

ЗВЯГИНЦЕВ. Поскольку денег почти не платили, необходимо было заниматься еще и отхожим промыслом. Нетрудно догадаться, каким именно? Я рисовал акварели и сдавал их на Арбат. Все два года, пока там работал.

ГОРАЛИК. Вы проработали реставратором два года. Как сбежали, почему, куда?

ЗВЯГИНЦЕВ. Было несколько причин. Одна – что все-таки хотелось найти работу, которая бы кормила и не нужно было рисовать эти картинки, просто надоело. А еще история, связанная немного с честолюбием, потому что я хотел вступить в Союз архитекторов. Тогда для этого существовал ценз – минимум два года работы по специальности после института. Я работал в Спецпроектреставрации, на серьезных проектах, во многих из которых выступал автором, так что было, что показать. Я взял все положенные рекомендации, подал документы в Союз. И тут ценз подняли на год. То есть все готово, и вдруг – «чувак, тебе еще год служить». Я решил, что не буду терять год просто ради того, чтобы получить корочки. А в это время моя мама работала вместе с одним человеком, сын которого (мой ровесник) организовал собственный маленький бизнес – дизайнерскую студию. Это был 1993 год. Этому парню нужны были люди, и я пошел к нему работать.