Но истина заключалась в том, что ни герцог де Невер не писал антирасиновского сонета, ни Расин с Буало не сочиняли уничтожающего ответа на него. Скорее всего, это плоды упражнений в острословии каких-нибудь великосветских шалунов. Сомнений в этом почти нет у нынешних историков, да и современники быстро в том убедились. Есть, однако, любопытное свидетельство о том, что испытывал в этих обстоятельствах сам Расин: «Убежденный, что господин де Невер написал первый сонет, он был готов признать за собой авторство ответного… Ему с трудом объяснили, какое это было бы безумство. В таком случае все бы от него отвернулись…» Значит, Расин был взбешен до такой степени, что обычная трезвость ему изменила, и он не способен был сознавать подлинную расстановку сил. Как бы ни были они с Буало обласканы при дворе, сочинители оставались сочинителями, а герцоги – герцогами; и в эту ссору королю лично вмешиваться было неудобно, и скандал ширился, в добавление к первым двум сонетам появлялось множество других на те же рифмы и слова. Замечательно, что все они враждебны Расину и особенно Буало, требуют от Дамона – герцога де Невера – решительных шагов, а сочинителей изображают трясущимися от страха. Ходили даже упорные слухи, что Буало и вправду был избит палками, и слухи эти жили долго после того, как спор был улажен. А улажен он был быстро, к юнцу января. Великий Конде сделал больше, чем обещал. Он не только предоставил Расину и Буало приют в своем доме, но и взялся за примирение сторон. «Господин Принц принял их весьма любезно и пообещал уладить дело. Поговорили с герцогиней Буйонской. Господина де Невера убедили, что они тут ни при чем, и он обошелся с ними со всей учтивостью».

Так лица, непосредственно замешанные в этой истории, сочли себя удовлетворенными; герцог де Невер два года спустя в одном из своих стихотворных посланий даже отозвался довольно лестно о своих недавних врагах. (Чем вызвал яростное негодование щекотливого Бюсси: герцог, писал он, – «педант со шпагой, которому не нашлось бы извинении, будь он даже педантом в мантии; но самая большая его глупость… – это похвалы Расину и Депрео, оскорбившим его возмутительным сонетом. Они утверждали всего-навсего, что он ни солдат, ни христианин, и что он спал со своей сестрой герцогиней Мазарини. В своем послании он не снимает с себя обвинений ни в трусости, ни в кровосмесительстве; что же до христианских чувств, то им нельзя найти более полного проявления; что может быть ближе к христианству, чем похвалы своим обидчикам?» У Бюсси, правда, к тому времени были свои причины ненавидеть Расина и Буало).