Почтенное семейство Катрины никогда не выдало бы ее замуж за нищего шалопая. Довольно и того, что претендент на ее руку был театральным автором! Надо думать, лишь уверенность в том, что отныне образ и содержание жизни жениха изменятся бесповоротно, позволила родным Катрины согласиться на этот брак. Что же до денежных дел – доходы драматургов от публикации и постановки пьес были в то время, как мы помним, невелики, но для Расина они все же составляли около 2000 ливров в год. Королевская пенсия давала еще 1 500 ливров. А в 1674 году Расин был удостоен редкой милости; король (на деле, конечно, тут не обошлось без Кольбера) подарил ему должность королевского советника и государственного казначея в округе Мулен – как значилось в указе, «поелику мы столь высоко ценим его прекрасные достоинства и заслуги». Формула необычно лестная, как необычен и сам факт получения даром должности, которую любому другому пришлось бы покупать, которая стоила 36000 ливров и приносила 2 400 ливров годового дохода. Разумеется, это была чистая синекура; Расин не потрудился ни разу приехать в Мулен, даже для того, чтобы вступить в должность, хотя бы для виду. К тому же она давала право на дворянство для ее обладателя и ближайших его потомков, то есть означала, кроме денег, еще и весьма достойное положение в обществе. Заметим, что когда, за три года до того, соперник Расина на театральном поприще Филипп Кино надумал купить себе похожую должность, чтобы обрести большую социальную уверенность, то его новые коллеги допустили его в свой круг крайне неохотно, сетуя, как рассказывает биограф Кино, что «столь достойному собранию не принесет чести человек, который много лет пребывал на театральных подмостках, дабы ставить там свои трагедии и комедии». С Расином же, очевидно, о таком ворчании и речи быть не могло: его на должность определил сам король.

Тем не менее, брак мадемуазель де Романе с Расином мог рассматриваться как мезальянс, если верить источнику достаточно надежному – «Мещанскому роману» Антуана Фюретьера, старого приятеля Расина. В романе приводится интересная таблица соответствия между приданым невесты и должностью жениха. По этой таблице выходит, что Катрина, с ее 70000 ливров, могла рассчитывать на советника Парламента или начальника Счетной палаты – должности двумя порядками выше той, что была подарена Расину. Расин же в качестве государственного казначея должен был довольствоваться девицей, имеющей от тридцати до сорока пяти тысяч ливров приданого. Но к его доходам надо прибавить несколько рент, складывавшихся из выплат по ссудам, которые Расин давал разным лицам (в частности, тому же Витару он в марте 1675 года одолжил немалую сумму – 8 000 Ливров). Все вместе составляет около 7 500 ливров годового дохода – в полтора раза больше, чем у невесты. А образ жизни Расина, как явствует из описи имущества, сделанной для брачного контракта, был почти роскошен. В описи значатся: кровать, кресла и стулья, обитые узорчатым зеленым, шелком; еще одна кровать, покрытая золото-серебряной парчой на розовой атласной подкладке; фламандские и итальянские шпалеры (мануфактура Гобеленов, учрежденная Кольбером лишь за 15 лет до того, еще не обрела своей будущей всеевропейской репутации); большое зеркало, картины, столовое серебро – и библиотека, оцененная в полторы тысячи ливров. Рядом с этим «шкафчик черного дерева немецкой работы, девять дюжин салфеток и восемь пар простынь», принесенные Катриной, выглядят куда как скромно.