Хотя кампания по правительственному регулированию корпоративных объединений затронула подвластные ему предприятия, сначала она не касалась напрямую самого дома Морганов. Но прямая атака на него была неминуема, так как дом Морганов представлял собой систему финансовой централизации и контроля промышленности, и она таки материализовалась в расследовании деятельности «Монетарного треста» в 1912 году.

К тому времени общественное мнение стало гораздо более радикальным, чем в годы, когда Теодор Рузвельт инициировал свою кампанию по регулированию. Несмотря на действия правительства, объединения все еще оставались высокомерными и агрессивными, а депрессия бизнеса обострила недовольство рабочих и аграриев. Наметился определенный уклон к социализму, и возникло ощутимое либеральное движение среднего класса, вдохновляемое главным образом Робертом М. Лаффолеттом. Каждый социальный переходный период обостряет классовые антагонизмы и неудовольствия. Кампания по регулированию деятельности корпоративных объединений, необходимая в период становления превосходства большого бизнеса, соединилась с более радикальными предложениями по демократизации промышленности и правительства. Даже сам Рузвельт, по сути — консерватор, был обескуражен духом радикалистского протеста, радикальных реформ и социального идеализма Прогрессивной партии, программу которой он принял под лозунгом «Мы стоим у Армагеддона и сражаемся за Господа!». Усиление радикализма привело к поражению республиканцев в 1910 году на выборах в конгресс, к бунтарству Прогрессивной партии Рузвельта и выборам Вудро Вильсона на пост президента в 1912 году.

Такой подъем прогрессивизма, отражавшего интересы мелкого бизнеса, фермеров и рабочих, подчеркивал более радикальные аспекты противления централизованной промышленности и финансам, предлагал принять правительственные действия против корпоративных объединений для восстановления, по словам Вильсона, «нашего прежнего разнообразия, свободы и индивидуализированной энергии развития». Вильсон предлагал наказывать сотрудников, а не сами корпорации, за незаконные действия, ратовал за «либерализацию бизнеса» путем восстановления конкуренции и так сказал в 1911 году: «Величайшая монополия этой страны — это монополия денег… Судьба самой могущественной индустриальной нации зависит от ее кредитоспособности. Но наша система кредитов сконцентрирована… в руках нескольких людей… которые замораживают, контролируют и разрушают экономическую свободу».

Теперь возмущение против корпоративных объединений обратилось против «Монетарного треста».