— И тогда, Максим, первые ряды конницы оказались «стреноженными» этими «пулями» и попадали на землю, а на них свалилась вся масса идущих за ними.

— Вернее всего, именно так была сорвана первая и решающая атака Мамая, — задумчиво сказал я.

— А доказательства? — прорезался в Бароне скептицизм историка. — Есть ли доказательства, Максим?

— Николас, «крылатые пули» от арбалета найдены, но незначительное число. Причин две: или их собрали после битвы — это наиболее убедительная версия, так как в то время железо было дорогим удовольствием. Или их собрали, по этой же причине, те, кто посещал поле битвы позднее.

— Вероятнее всего, первая версия наиболее подходящая, — сказал Барон и пояснил свою мысль: — Известно, что все погибшие русскими были увезены с поля брани, и вполне вероятно, что при поиске раненых и убитых могли собрать оружие, включая «крылатые пули». Как думаешь, Максим?

Бронзовый Тиль был перед нами в лице крепкого мужика — викинга, мужика-витязя, правда с голыми ногами в коротких кожаных штанах. Но борода, стать и мужественность черт говорили о его простолюдинном происхождении. Да, такой защитник простых людей мог не нравиться местным рыцарям и быть их карающей десницей.

Берн открылся неожиданно с очередной горушки. Окраины его просматривались, и было видно, что город невелик, но крепко собран вокруг полуострова в излучине полноводной, хотя и не широкой реки. На полуострове дома были плотно прижаты друг к другу, образуя узкий коридор для улицы. В город мы не заехали, а оставили его справа. Далее наш путь до Женевы пришелся на хорошо накатанный автобан.

Барон был мастер замалчивания самых интересных тем для беседы. Мастер — в хорошем смысле слова. Как и я, он не любил суеты вокруг серьезного вопроса. Казалось бы, сколько было возможностей за время дороги переговорить обо всем, что нас могло волновать. Но лишь через столько часов пребывания вместе он затронул вопрос, который определил судьбу моей Родины — Советский Союз в конце восьмидесятых и в начале девяностых годов.

Мы остановились подзаправить машину и тут же перекусили, точнее, пообедали: салат, суп-консоме, любимые для меня сосиски с капустой и кусок ростбифа для Барона — это подкрепило нас до самой Женевы. Крепкий кофе прояснил мозги для хорошей беседы.

— Максим, в развитие нашего разговора о гегемонии Штатов в мире, политической и экономической, — особое место занимает решение Западом во главе со Штатами «славянского вопроса».

— Социализма и коммунизма — это я еще понимаю, — удивился я. — Но «славянского вопроса»? Как проблемы для Запада?