Я продолжал с помощью Гиммлера бороться, когда мог, от имени людей, попавших в трудное положение при нацистской системе, и по просьбе матери Розалинды смог вытащить из концентрационного лагеря в Саксонии девушку по имени Пфистер, которую поместили туда за ее презрительные высказывания о режиме. Я жаловался на развитие событий всем, кто меня слушал, и один из моих друзей в то время, Эдгар фон Шмидт-Паули, автор книги «Люди вокруг Гитлера», на процессе 1948 года свидетельствовал в мою пользу: гулять со мной по улице и слушать мои рассуждения было опасно для жизни. Я счастлив принять такой комплимент.

Все, во что я верил, было предано, но, по крайней мере, я был не одинок. Фрау Бехштайн, которая была покровительницей и хорошей знакомой Гитлера еще десяток лет назад, получила от него жалкий букет цветов на свой день рождения, пришла к нему на прием и в лицо назвала ничтожным канцлером. За этот поступок я снимаю перед ней шляпу. В своем осуждении режима я становился все более незащищенным. Помню, в начале 1937 года на вечере в швейцарском представительстве в Берлине я долго разговаривал с генералом Иоахимом фон Штюльпнагелем, который в то время был главой департамента армии по личному составу и в 1939 году стал командующим резервом армии. Некоторые члены его семьи были высокопоставленными офицерами и являлись одними из наиболее решительных противников военной политики Гитлера, несмотря на то что в первые дни прихода к власти Геринг хвалился своей дружбой с ними. Возможно с вводящей в заблуждение откровенностью, мы говорили о собирающихся тучах войны. Гитлер вошел в долину Рейна, разразилась гражданская война в Испании, в которой Германия принимала активное участие на стороне Франко. «Это приведет лишь к катастрофе, – сказал я. – Только рейхсвер может вмешаться и положить этому конец».

О таком поведении быстро стало известно, и антиханфштанглевские настроения в партии достигли опасной черты. В течение года я писал музыку и помогал в производстве еще одного фильма – «Народ без страны». Я снова ездил в Лондон в конце 1935 года и встречался с сэром Робертом Ванситартом, бессменным главой министерства иностранных дел. Наш разговор был трудным, поскольку, учитывая, что события в Германии демонстрировали признаки стабилизации положения, британское правительство не видело причин для отказа в обсуждении вопроса бывших немецких колоний. Мне казалось, что, если об этой возможности сообщить моим соотечественникам в спокойном тоне, это может отвернуть их мысли от более опасных авантюр и способствовать ослаблению внутренней напряженности.