Германия, 1965

Германия, 1965

И по сей день многие немцы вспоминают два момента, которые определили послевоенное возвращение Германии в лоно международного сообщества. Первым стал визит президента США Джона Кеннеди в 1963 году, сразу после возведения Берлинской стены, и его знаменитая речь «Ich bin ein Berliner»[291]. Вторым – приезд Королевы в 1965 году. Томас Килингер, дуайен немецкой прессы в Лондоне и биограф на немецком языке, хранит альбом памятных марок того периода. Приезды президента и монарха были выдающимися событиями эпохи, говорит он. Если Кеннеди в разгар напряженности времен холодной войны оказал политическую поддержку, укрепив дух немцев, Королева сделала практически то же самое, но с добавлением обаяния и загадочности.

– Это было какое-то безумие, – говорит Килингер. – Королева и ее сестра были красивы и очаровательны, и таблоиды постоянно проводили с ними целый день. Еще будучи принцессами, они долгое время поддерживали связи и контакты. Не забудьте и про англоманию. Мягкая сила Британии была колоссальна.

Германия уже много лет с нетерпением ожидала королевского визита. Камнем преткновения были опасения британцев. Их нежелание организовать этот визит приводило немцев в недоумение, учитывая, что другие прежние противники времен войны были готовы построить новые дружеские отношения. Сэр Фрэнк Робертс, британский посол в Бонне (тогдашней столице Германии), объяснил эту дилемму так:

– В Германии было широко распространено мнение, что Британия проявляет сдержанность по отношению к Европе и особенно к Германии, и было непонятно, почему память у британцев лучше, чем у остальных европейских стран, пострадавших по вине гитлеровского рейха куда больше.

Сэр Фрэнк отметил, что политические отношения между двумя странами были прочны и разумны. Англия и Германия не имели разногласий по поводу необходимости европейского единства, значения трансатлантического сотрудничества и важности свободной торговли. Обе нации еще больше сближало их недовольство эгоистичным поведением президента Франции генерала де Голля. В 1963 году де Голль наложил вето на заявку Великобритании о вступлении в новое ЕЭС на том основании, что Великобритания вляется «островной» и «морской» страной (и в 1967 году он, конечно же, снова наложил вето). Короче говоря, и Лондон, и Бонн в равной степени «лезли на стену» из-за него.

Однако если англо-германские отношения на политическом уровне развивались по восходящей траектории, в них все же отсутствовал ключевой компонент. Сэр Фрэнк так прямо и заметил: