Впоследствии, по мере перемещения центра умственной жизни мусульманства все далее и далее на восток, сначала в Персию, а затем и в Среднюю Азию, в Бухару и Самарканд, доминирующее значение получил исключительно шариат, а гражданская наука постепенно превратилась в жалкое искажение на особый, мусульманский лад обрывков, клочков того, над чем столь усердно трудились когда-то багдадские мусульманские ученые.
Достаточно сказать, что здесь, в Средней Азии, совершенно замерли прежние знания астрономии и даже математики. Ко времени нашего прихода сюда ученейшие из местных ученых уже не знали не только алгебры и геометрии, но даже и теории дробей; они знали только четыре действия с простыми числами.
В сочинениях по географии, трактующих землю как пл оскость, окруженную горами и подразделяющуюся на семь климатических полос, говорится об островах, населенных людьми с собачьими головами, о деревьях, на которых вместо плодов вырастают живые скорпионы, и о других подобных же небылицах.
В совершенно таком же положении находились (и находятся) и другие отрасли научного знания, за исключением истории, арабского языка и шариата. (Говоря о науке и научной литературе, мы умалчивали пока о литературе общей, в особенности персидской, о которой будет упомянуто ниже.)
Несмотря на столь печальное положение науки, с нашей точки зрения, местная мусульманская школа, существующая на средства, разновременно жертвуемые частными благотворителями (и приходскими обществами), – сильная своей численностью[517], не только процветала, но еще имела и громадное народно-воспитательное значение.
(Подробное исследование образовательной и воспитательной роли туземной школы см. в нашей статье «Что дает среднеазиатская мусульманская школа в образовательном и воспитательном отношениях», помещенной в «Туркестанском литературном сборнике в пользу прокаженных», 1900 г. [518])
Представителями местной мусульманской школы являются
В