Машраб, имя которого поныне известно в Кашгаре, в Фергане, в Ташкенте, в Самарканде и в Бухаре, в течение всей своей жизни был бичом книжников, которых он жестоко казнил и речами и звучными стихами, впоследствии собранными в сборник под названием «Мабда-и-нур»[530], за их недомыслие, буквоедство, любостяжание и всестороннее фарисейство.

Каждый ишан, прежде чем сделаться таковым, проходил (и ныне проходит) под руководством добровольно избранного им пира (ишана) положенный по уставу того или другого ордена искус, послушничество, непременным условием которого, помимо общесуфистского стремления к достижению возможной степени нравственной чистоты, является также безусловное подчинение воли послушника (мюрида) воле наставника (пира). По прохождении всех степеней послушничества, попутно с изучением теории суфизма, достойнейшие мюриды получали (и получают) от своих наставников иршады, преемственные грамоты, снабжающие бывших мюридов правом самим сделаться пирами, наставниками доброхотных мюридов.

Выше было уже замечено, что одной из главнейших принадлежностей суфизма всегда был аскетизм. Суфи должен развивать в себе терпение, уменье бороться со всеми присущими ему страстями, умеренность в пище и питье, уменье довольствоваться тем, что имеется, уменье не только покоряться воле Божией, но даже и радоваться всему, ниспосылаемому небом, не исключая всевозможных несчастий.

Тем, кто в состоянии достигнуть такой высокой степени нравственного совершенства, рекомендуется факр, добровольная бедность, добровольное отречение от обладания каким-либо имуществом.

Но так как истинный, неподдельный аскетизм никогда не был и не может быть посильным для среднего, заурядного человека, а вместе с тем принадлежность к ордену и желание быть не хуже других, в свою очередь, не могли не порождать у суфиев желания если не быть, то по крайней мере казаться аскетами, то поэтому и здесь, как и в сфере ортодоксального ислама, в конце концов в результате получились ханжество, притворство и лицемерие.