Тогда эти разговоры о Скобелеве, с которым я не рассчитывал когда-либо встретиться, меня, правду сказать, мало интересовали, потому что Скобелев был не «наш», а многие из «наших» казались мне более интересными.

Через несколько времени по возвращении в Ташкент (в октябре 1873 г.) я поселился на одной квартире с Ермоловым и Э.К. Квитницким. Это был тоже старый знакомый Скобелева, офицер гвардейской конной артиллерии, разжалованный в солдаты, присланный в Хивинский поход рядовым 8-го турк. линейного б-на, а затем прикомандированный к нашей батарее, в мой, третий взвод.

Во время одной из приятельских бесед, вспоминая о только что сделанном походе, случайно вспомнили и о Скобелеве, к которому Ермолов почему-то всегда относился несколько иронически.

На мой вопрос: «Скажи по правде, Николай Алексеевич, что ты думаешь об этой, как говорят, подозрительной рекогносцировке Скобелева?» Ермолов, ехидно усмехаясь, ответил мне так: «Ничего, душа моя, достоверно не знаю; одно только скажу тебе – не ходи в академию Генерального штаба, развратят они тебя там, и ты тоже сделаешься шарлатаном».

По некоторым причинам я ни в какую академию не собирался, но, тем не менее, читал очень много.

Пока стояли весна и лето, жить было сносно. Время незаметно шло между конными учениями, стрельбами, книгами и умеренным флиртом.

Но настала осень, а вместе с ней скучнейшие занятия с нижними чинами в казарме и в парке; началась непогодь, грязь.

Я стал скучать, а затем и прямо-таки захандрил.

В это самое время случайно узнаю, что петро-александровский отряд[653] зимой пойдет в экспедицию, в Туркмению.

Однажды утром, вместо того чтобы отправиться на службу, я надел мундир и отправился к А.Е. Жаринову, нашему бывшему начальнику артиллерии.

Дня через 3–4[654] я уже ехал на почтовых, направляясь в Перовск, Казлинск и степью в Петро-Александровск.

Зимой мы действительно ходили в Туркмению, но это была скорее военная прогулка, чем военная экспедиция.

В июле 1875 года я поехал в отпуск в Россию.

В Саратове уже я узнал, что ташкентские войска выступили в Кокандский поход.

Не дождавшись конца отпуска, в сентябре я двинулся обратно и в октябре был в Ташкенте.

Главный отряд под начальством К.П. Кауфмана уже вернулся восвояси.

Нами был занят только правый берег Нарына и Дарьи (теперешний Наманганский уезд).

Начальником вновь образованного наманганского отдела и начальником наманганского отряда был назначен М.Д. Скобелев.

Левый берег Нарына и Дарьи принадлежал хану. Военные действия не прекращались.