Я был назначен не в свою, казачью, батарею, которой командовал Абрампольский, а в казачий ракетный дивизион, командиром которого состоял артиллерии штабс-капитан Н.Н. Куропаткин, с которым мы были уже относительно старыми приятелями по Ташкенту и по Хивинскому походу.
В ноябре, наскоро устроив молодую жену у знакомых, я с так называемой «оказией» отправился в отряд, в Наманган.
«Русский Туркестан». 1906, № 119
«Русский Туркестан». 1906, № 119
Я приехал в Наманган вслед за подавлением восстания, когда часть города, впоследствии обращенная в русский квартал, была разгромлена канонадой наших орудий. Еще пахло гарью. Местами еще тлели и курились обгоревшие балки разрушенных построек. То там, то тут из-под развалин вынимали случайно обнаруживавшиеся трупы убитых туземцев.
Меня сразу охватило уже знакомое мне, особенное, тревожнорадостное, возбужденное состояние; я вновь почувствовал себя в обстановке запорожского коша[655].
Скобелев принял меня очень любезно, как старого знакомого, обнадежил по части возможности вскоре же попасть в дело, но, поболтав со мной несколько минут, извинился, сказав, что у него невероятно много дела, в особенности же с массой лазутчиков, которые доставляют ему все новые и новые сведения.
Невзирая на мою юность (мне шел тогда 24-й год) и на крайне малое еще знание людей, мне все-таки бросилась в глаза какая-то особенная деланость и даже театральность Скобелева, которой раньше, в Хивинском походе, я, как будто не замечал.
Вместе с тем теперь Скобелев стал уже «нашим»; предстояло служить с ним, а поэтому волей-неволей и приходилось им интересоваться.
Я поселилися в одной сакле с Н.Н. Куропаткиным. С нами жили: покойный ныне А.Д. Маслов, тогда артиллерийский подпоручик, командовавший «подвижным» взводом, и только что произведенный в офицеры артиллерии прапорщик И.Г. Тутолкин (ныне отставной полковник), состоявший ординарцем при Скобелеве.
С покойным Нилом Николаевичем Куропаткиным я познакомился и сразу же близко сошелся еще перед Хивинским походом. Это был в высшей степени симпатичный и далеко недюжинный человек.
Красивый и мощный физически, с умным, открытым лицом, с вечно приветливой улыбкой, всегда веселый, добродушный и остроумный, не пьяница, но и не дурак выпить в подходящей компании, беззаветно отважный, покойный Нил был общим любимцем всей той части офицерства, с которой ему приходилось сталкиваться. Начальство держало себя с ним очень осторожно и осмотрительно, ибо два-три факта из служебной жизни покойного Нила доказали, что это офицер, который никогда не только не станет гнуть спину, но никогда никому не позволит наступить себе на ногу.