Бывшая редакция «Листков "Хлеб и Воля"» продолжала работать. По инициативе Кропоткина группа «Хлеб и Воля» выпустила серию брошюр. Среди них была его работа «Нравственные начала анархизма». Затем они издали русский перевод «Великой Французской революции», отредактированный самим Кропоткиным[1470].

Революция, как полагает историк А. В. Бирюков, возможно, принесла некоторое облегчение в материальной жизни Петра Алексеевича. Поскольку его коснулась амнистия октября 1905 года, опека государства над имением Петровское была снята. «И он, очевидно, – пишет Бирюков, – стал получать какие-то доходы с имения»[1471]. Впрочем, точных сведений на сей счет нет, хотя известно, что кое-какие вопросы, связанные с имением, он обсуждал в письмах с родственниками и их поверенными в делах. Петру Алексеевичу это имение было совершенно не нужно, и он собирался продать его крестьянам. Но против были совладельцы – семья брата[1472]. И уж тем более они возражали бы против безвозмездной передачи земли крестьянам. С ними и их поверенными Петр Алексеевич вел полемику в переписке. Племянник Николай желал самостоятельно вести хозяйство и планировал заложить под кредит в Дворянском банке земли, находившиеся в крестьянской аренде. Петру Алексеевичу такая мысль претила, но помешать совладельцам имения он был не в состоянии: «Относительно крестьян, это абсолютная несправедливость; а по отношению к нам – то чистейший самообман, который кончится полнейшим разорением и продажей заложенного и перезаложенного имения с молотка, за бесценок»[1473].

Зато, оставаясь вне пределов Российской империи, ему удалось стать настоящим «гуру» молодого российского анархизма. Этому способствовало широкое распространение его статей и брошюр, опубликованных как за рубежом, так и в самой России. К тому же Кропоткин мог использовать весь свой огромный авторитет в общественных, научных и политических кругах Британии и других стран Европы для того, чтобы обличать террористическую и репрессивную политику самодержавия и организовывать кампании поддержки и солидарности с ее жертвами.

Характерно, что даже ярые политические противники анархистов, такие как, скажем, бельгийские социалисты Эмиль Вандервельде (1866–1938) и Камиль Гюисманс (1871–1968) или немецкий социал-демократ Альберт Зюдекум (1871–1944), выражали теперь ему, «дедушке русской революции», свое подчеркнутое уважение. Впрочем, иронизировал Петр Алексеевич в письме к Гильому от 21 октября 1906 года, их «план действий по отношению ко мне был – всегда стараться меня выделять из анархистов, говоря: "Кропоткин еще куда ни шло! но не остальная же компания!" – и это после того, как они меня костили на все корки! Каждый раз, как я что-нибудь напишу, что привлечет общественное внимание, повторяется то же самое…»[1474]