После выхода второго номера издание прекратилось. Судя по письмам самого Кропоткина, это произошло из-за отсутствия средств[1500].

* * *

В последующие годы Кропоткин повторял поездки в Швейцарию. С декабря 1908 года до мая 1909 года он жил на «Красной вилле» («Вилла Росса») в Локарно, продолжая лечение у Фридеберга. Необходимые для работы книги пересылались ему в ящиках из Лондона. Старое постановление о высылке Петра Алексеевича из Швейцарии отменено не было, к нему явился для проверки полицейский комиссар. Дело оставили без последствий, вероятно, благодаря усилиям Гильома. В свободное время пациент общается со старыми друзьями и посещает виллу «Бароната», где когда-то жил Бакунин; к нему снова наведывается Бертони[1501]. Вместе с британским социалистом Чарльзом Роули (1839–1933), почитателем творчества Уильяма Морриса, Кропоткин ездит на озеро Комо.

13 октября по приговору военного суда был расстрелян Франсиско Феррер (1859–1909) – тот самый всемирно известный педагог-анархист, создававший в Испании свободные школы. Его обвинили в организации восстания призывников в Барселоне, не желавших отправляться на колониальную войну в Марокко. Те события переросли в массовое восстание рабочих, получившее название «Трагическая неделя». Вина Феррера не была доказана, на тот момент он вообще отсутствовал в Барселоне. Тем не менее он был слишком заметной фигурой среди противников испанской монархии. Ряд высших чиновников и представители церкви фактически использовали восстание как повод для расправы над Феррером. Кропоткин был шокирован этой новостью; он тут же сел за стол и написал воззвание. «Они знали, что барселонские рабочие восстали против владычества КАПИТАЛИСТОВ, начавших войну в Марокко, ВОЕННЫХ, желавших этой войны ради грабежа, и ПОПОВ, решивших раздавить всякую свободную мысль в Испании», – выводила его рука. «Суеверие государства и суеверие религиозное – вот что разрушал Феррер. НЕ У ВЗРОСЛЫХ ТОЛЬКО, А С ДЕТСКОГО ВОЗРАСТА», – продолжал Кропоткин. Текст завершался призывом: «Пусть каждый из нас будет таким же глубоким борцом против суеверия и против государства. И – ДА ЗДРАВСТВУЕТ АНАРХИЯ!»[1502]

Предложенный Кропоткиным проект резолюции с требованием всеобщей амнистии в Испании и России был единодушно принят. Текст выступления был отправлен Роккеру, но почему-то так и не был напечатан до 1931 года. Пытаясь расширить движение протеста против расправы над Феррером, Кропоткин написал письмо Бернарду Шоу, призывая его принять участие в митингах. Тот, правда, вежливо отказался, пояснив, что манифестации и так носят массовый характер, а возмущенных казнью испанского педагога – хоть отбавляй. Что говорить о чувствах Кропоткина… Фотографию расстрела Феррера, обошедшую все крупные газеты мира, он хранил всю жизнь. Вместе с ним она приехала в подмосковный Дмитров и сейчас хранится в местном музее[1503].