После обеда Виленкин привел к Витте депутацию еврейских банкиров Оскара Штрауса, Зелигмана, Левисона и Шифа, приехавших специально для этого из Нью-Йорка. Витте принял их в своей комнате и говорил с ними в присутствии Розена и Виленкина около часу. По словам Виленкина, речь шла о положении евреев в России. Витте пространно изложил историю этого вопроса. Депутация просила его заступничества для улучшения участи русских евреев, отмены исключительных законов и ограничений. Витте ответил, что он больше не у власти, но что вполне сознает ненормальность существующего положения, и если бы мог, то принял меры к его изменению. Евреи удалились около полуночи, по-видимому довольные свиданием. О заключении займа и вообще о денежных делах будто бы не говорили. Вообще в последние дни получается много писем от евреев с советами нашему правительству облегчить положение евреев в России.

По поводу приема еврейской депутации Витте послал следующую телеграмму графу Ламздорфу для сообщения министру финансов: «Вчера я целый вечер беседовал с главными вождями здешнего еврейства, которые имеют существенное влияние на американское общественное мнение, располагают громадными капиталами и помогают японцам в денежных операциях. Из этой беседы, которую я вел в присутствии посла, я убедился, что они знакомы с нашим еврейским вопросом по крайне односторонним сведениям, черпаемым из источников нам враждебных, и рассказам массы эмигрантов, сюда ежедневно прибывающих. Потому-то действительное положение, в котором у нас пребывают евреи, представляется им в таких размерах и форме, которые успешно могут сделать врагом России каждого человека. Я им выяснил действительное положение дела и настоящий фазис обсуждения этого вопроса русским правительством, причем фактически доказал, что в царствование его императорского величества были принимаемы меры, только клонящиеся к облегчению положения евреев, что они сами признали. Барон Розен думает, что беседа моя может иметь серьезное влияние на общественное мнение американцев и, во всяком случае, не может не тревожить японцев, так как лица, бывшие у меня, – банкиры Японии».

<…> 2/15 августа. Наконец пошел дождь, охладивший раскаленную атмосферу, а то было совсем невыносимо, особенно ночью. По приезде в Неви-Ярд мы долго ждали японцев, которые что-то замешкались. Сегодняшний день должен был выяснить, будем ли мы продолжать переговоры, ибо обсуждались пункты четвертый и пятый о Сахалине.

По поводу статьи четвертой касательно обязательства России и Японии не препятствовать развитию торговли и промышленности в Маньчжурии, Комура заметил, что когда шли переговоры между Японией и Китаем по поводу заключения торгового договора, Россия воспротивилась открытию в Маньчжурии городов для иностранной торговли. Во избежание подобных недоразумений в будущем Япония желала бы знать, каковы намерения России на этот счет. Витте ответил, что факты эти относятся ко времени, когда в Маньчжурии происходили волнения, но что в будущем Россия готова открыть все порты Маньчжурии для иностранной торговли, с тем что Япония примет такое же обязательство, включая Ляодунский полуостров. Комура изъявил согласие на эти условия.