Некоторые из попов соединились со стрельцами и стали участниками того же злого умысла. Они возносили молитвы к Богу с тою целью, чтобы Он помог начинаниям изменников; они же обещали нести между оружием изображения Пр[есвятой] Д[евы] и св. Николая и привлекать народ на сторону мятежников под тем предлогом, что дело их вполне правое и они обладают истинным благочестием. Поэтому один был повешен на позорной виселице царским шутом возле главного храма, посвященного Святой Троице, у другого же сперва была отрублена топором голова, а затем по соседству с тою же местностью он был колесован; палачом этого последнего вынужден был быть думный дьяк Тихон <Никита?> Моисеевич (которого царь называет своим патриархом)⁷.

Софья

Пока честолюбие ищет власти, нет места для справедливости; оно всегда имеет наготове доводы, которыми может защитить себя, и не признает того различия, которое должно существовать между властью и подчинением. Говорят, что царевна Софья четырнадцать лет умышляла против жизни брата и была причиною уже многих смут. Явные козни ее и партийность заставили государя и брата ее принять более решительные меры для своей личной безопасности. Последние смуты показали особенно наглядно, что если Софья останется на свободе, то в Москве не будет ничего прочного. Поэтому она была заключена в Новодевичий монастырь и изо дня в день находилась под самой усиленной охраной царских солдат. Несмотря на это, честолюбивой царевне удалось, при помощи хитростей, обмануть бдительность своего крепкого караула: она обещает стрельцам, что станет во главе их нового заговора, сообщает им свои планы, указывает обманные способы, при помощи которых стрельцы могли бы осуществить свои неправедные замыслы. Еще не известно, что именно отвечала она об этом преступном предприятии при допросе ее самим царем. Но достоверно выяснено, что его царское величество при допросе плакал над участью своей и Софьи. Некоторые уверяют, будто царь собирался казнить ее, руководствуясь таким соображением: пример Марии Шотландской, выведенной по приказанию сестры своей Елизаветы, королевы английской, из тюрьмы под секиру палача, указывает, как мне надо проявить свою власть по отношению к Софье. Тем не менее и на этот раз брат отпустил сестре ее злодеяние, назначив ей в качестве наказания только ссылку в один более отдаленный монастырь.

Царевну Марфу запутало в эти же мятежные замыслы скорее желание удовлетворить свою похоть, чем стремление к перемене власти: а именно она хотела с большей свободой наслаждаться преступной связью с дьяконом Иваном Гавриловичем, которого для этой цели уже несколько лет содержала на свой счет; ей обстригли волосы и заключили в монастырь, чтобы она каялась там в своем прошлом.