Японский адмирал полагал, что уже все самолеты противника задействованы в бою. Уверенный в окончании налета Нагумо приказал перевооружить свои бомбардировщики торпедами – против американских кораблей. Но он фатально ошибся. Когда на палубах японских авианосцев производилась громоздкая операция перевооружения самолетов, в небе неожиданно появились семнадцать старых бомбардировщиков с «Йорктауна» и тридцать два с «Энтерпрайза». В течение шести минут японский флот понес исключительные по значимости потери – были потоплены четыре ударных авианосца «Кага», «Акага», «Сорю» и «Хирю». В результате битвы у Мидуэя японский флот потерял половину своих авианосцев, 55 процентов своей авианосной ударной силы. (За все оставшееся время войны Япония сумела построить лишь еще пять авианосцев.) Такого страшного удара императорская Япония еще не знала. Возможно, не менее важной для Японии была потеря на палубах тонущих кораблей почти половины авиационных асов, показавших свою квалификацию в Китае, над Пирл-Харбором, в Малайе и на Яве. Остановился тот безумный порыв, в ходе которого японцы между декабрем 1941 и июнем 1942 года овладели контролем над огромной зоной Восточной Азии. Была создана важнейшая предпосылка для мобилизации британских и американских сил.

Когда Рузвельт предложил рассмотреть возможность приложения крупных американских сил в пространстве между Тегераном и Александрией, возмущенный председатель объединенного комитета начальников штабов генерал Маршалл заявил, что «это такой уход от в сего, планировавшегося прежде, что от отказывается обсуждать новые планы, по крайней мере, в это время ночи». Маршалл демонстративно покинул зал.

Стимсон и Маршалл полагали, что поведение Рузвельта в данном случае безответственно («он говорит с фривольностью и с тем отсутствием ответственности, которая свойственна лишь детям»). Между Рузвельтом и американскими военными обозначился серьезный раскол. Маршалл и Кинг в июле 1942 года объявили планируемую высадку в Северной Африке недостаточной компенсацией отказа от «второго фронта». Именно для того, чтобы выйти из тупика и предотвратить создание мощной оппозиции своим планам, Рузвельт послал Маршалла, Кинга и Гопкинса в Англию, для согласования рабочих планов с англичанами. Там, полагал президент, талант Черчилля и целенаправленная мозговая атака английских военных авторитетов внесут изменения в позицию американских военных руководителей. Перед их отъездом Рузвельт дал понять, что союз с англичанами абсолютно существенен и доводить дело до угрозы разрыва с ними не стоит. Позицию «забрать игрушки и уйти» он осудил. Он твердо пообещал военным высадку во Франции в 1943 году. В Лондоне Черчилль был уже полностью убежден, что речь может идти только о высадке в Северной Африке, и в том, что о десанте через Ла-Манш можно говорить лишь через год. Американцам казалось, что имперский Лондон в конечном счете подспудно не против увидеть взаимоослабление двух крупнейших континентальных сил, России и Германии. Премьер-министра уже предупредили, что, по мнению Маршалла, английское руководство сознательно затягивает дело в Европе, что Черчилль не желает высадки в Европе и что английская дипломатия в данном случае лицемерит. Доверенные корреспонденты писали Черчиллю: «Маршалл убежден в том, что в Лондоне не существует подлинного внутреннего желания подготовить высадку во Францию в ближайшее время».