Нужно сказать, что англичане своим упорством и неприятием сыграли сдерживающую роль и в американо-китайском сближении. Премьер сумел убедить Рузвельта в опасности распылять ресурсы ради поддержания китайского политического организма, неэффективного и коррумпированного. Черчилль выложил самый убедительный, с его точки зрения, аргумент: «Россия, а не Китай дает ответ на вопрос, как нанести решающий удар по Японии». Американский представитель в Китае генерал Стилуэл объяснял Черчиллю, что «китайцы и без того полны подозрений в отношении англичан», а если те откажутся проводить в Бирме операцию «Анаким», их престиж падет до нуля. Черчилль ответил, что «не готов делать глупости исключительно ради ублажения китайцев. Так я не воюю. Нет никакого смысла проводить дорогостоящую операцию, не имея достойной цели».

Черчилль выступал за то, чтобы высадиться в голландской Ист-Индии. По мнению китайцев, англичане стремились лишь укрепить свои колониальные позиции в Азии. Американцы хотели открыть дорогу, по которой ленд-лиз, военные товары, пошли бы прямо в Китай, усилив сопротивление китайцев японцам на центральном китайском фронте.

Рузвельт умел показать жесткость, когда дело касалось его планов. Он послал близкого ему У.Филипса в Индию в качестве своего личного представителя в Нью-Дели (январь 1943 г.). В письмах Филипса Рузвельту есть немало критических описаний правления вице-короля маркиза Литлгоу в этой британской колонии. Этот канал связи был строго конфиденциальным, и Рузвельт без обиняков, сообщаясь по нему, выражал свои идеи переустройства послевоенного мира. Он начинал готовить почву для того, чтобы сменить Англию в качестве главного представителя Запада в Азии. Двусмысленная позиция Филипса привели к тому, что англичане стали блокировать его деятельность и контакты. Личный представитель президента был вынужден покинуть Индию в конце апреля 1943 года. Индия была потенциальным камнем преткновения англо-американского союза, но пока ее значимость перекрывалась мировой войной, в которой Лондон и Вашингтон были союзниками. Черчилль надеялся на модерирующий эффект ответственности, которая неизбежно придет к новой столице Запада.

Выступая перед конгрессом Соединенных Штатов, Черчилль постарался создать у слушателей ощущение грандиозности стоящих впереди задач. Успокоению не должно быть места: «Никто не может определить, какие осложнения и опасности возникнут, если война будет продолжаться еще 4 или 5 лет. И это продолжение войны потребует гигантских расходов до тех пор, пока демократии не почувствуют себя уставшими и не начнется их разобщение – в этом заключается главная надежда Германии и Японии». Черчилль говорил, что «враг еще горд и могуществен. И до него трудно добраться. Он еще обладает огромными армиями, колоссальными ресурсами, бесценными в стратегическом отношении территориями. Война полна тайн и неожиданностей. Ошибочный шаг, неверное направление, просчет в стратегии, разочарование или разногласие среди союзников могли бы дать нашему общему врагу возможность выступить против нас с новой силой». Клементина писала мужу: «Твое обращение к конгрессу великолепно, это шедевр «деликатной дипломатии». Я была рада слышать твой голос твердым и решительным».