Не забывайте, что мы стремимся осветить темную жизнь бедного класса, дать им счастливые, эстетические минуты среди той тьмы, которая окутала их. Мы стремимся создать первый разумный, нравственный общедоступный театр, и этой высокой цели мы посвящаем свою жизнь.

Будьте же осторожны, не изомните этот прекрасный цветок, иначе он завянет и с него спадут все лепестки.

Ребенок чист по натуре. Окружающая обстановка вкореняет в него людские недостатки. Оберегайте его от них и вы увидите, что между нами вырастет существо более нас идеальное, которое очистит нас самих.

Ради такой цели оставим наши мелкие счеты дома; давайте собираться здесь для общего дела, а не для мелких дрязг и расчетов. Отрешимтесь от наших русских недостатков и позаимствуем у немцев их порядочность в деле, у французов их энергию и стремление ко всему новому. Пусть нами руководит девиз: „Общая совместная работа“ — и тогда, поверьте мне, для всех нас

Приписка в 1900 г.

Все наши сотрудники, почти без исключения, вняли моим молениям. Хвала им!

Теперь, через два года, перлы и алмазы начинают только сыпаться. Дай бог только, чтоб они не ослепляли нас и не кружили трезвых голов — иначе „беда“, — придется вспомнить последний акт „Потонувшего колокола“. Amen!»

…Эстетика странствующего комедианта — его личное дело, пока театр мал и новорожден. Но события в кафедральном соборе, а МХАТ уже без улыбки называли храмом, — дело всенародное: касается всех, даже если все не в курсе дела. Летим в конец ХХ века.

О. Н. Ефремов

Обращение к труппе МХАТ СССР им. М. Горького 24 марта 1987 года.

«Я собрал впервые за все эти месяцы труппу театра, актеров и режиссуру, чтобы внятно и определенно сказать вам о том, что происходит в театре и как я понимаю эти события. Сегодня я хочу говорить не с администрацией, не с оркестром, не с суфлерами и помрежами. Я хочу говорить с актерами и режиссерами МХАТа.

Напомню, что в начале ноября прошлого года было решение художественного совета, который поручил мне сформировать две труппы внутри МХАТа. Это решение я выполнить не мог, потому что начались собрания, письма, заявления и т. д. С труппой, таким образом, я даже не мог поговорить, а для меня именно труппа — называется она трудовым коллективом или как-то иначе — это та самая общность людей, тот коллектив, мнение которого наиболее весомо. Повторяю, я не формировал еще двух трупп, речь идет не о том, кто где будет работать, а о том, что делать с искусством Художественного театра.

В марте этого года положение Художественного театра коренным образом изменилось по сравнению с ноябрем прошлого года. Документ, который был послан от имени МХАТа и который некоторые из вас подписали задним числом, окончательно убедил меня в том, что внутреннее размежевание труппы стало реальным фактом. Это размежевание проходит не только по линии разного понимания искусства, но и по линии чисто человеческой, этической, нравственной. Никто не может заставить меня или любого другого артиста заниматься совместным творчеством с людьми, которым по понятиям старого Художественного театра нельзя было бы и подать руки. Заявляю со всей определенностью, никакой единой труппы у нас нет и быть теперь уже не может, как не может быть и общего художественного руководства. Последняя мысль принадлежит не мне, она блестяще выражена в той схеме новой организации МХАТа, которая вывешена для ознакомления. В нем не нашлось места только одной театральной профессии, профессии главного режиссера театра.