В феврале 1999 года на бланке Патриарха Московского и всея Руси письмо Ефремову: «Сердечно благодарю Вас за поздравление с Днем Ангела, 70-летием со дня рождения и добрые пожелания». Рассматриваю личную подпись Алексия II и текст: «Ныне все мы должны осознать свою личную ответственность за сегодняшний день и будущее Государства Российского». Остается год до ухода О. Н. из этой жизни. В день этого ухода, 24 мая, вместе с ним была Библия…

* * *

В СССР не было возможности увернуться от знания формул, поскольку они были везде. Например, на площади Маяковского, по верхнему краю крыши кинотеатра «Москва» были прикручены слова Брежнева: МОСКВА — ОБРАЗЦОВЫЙ КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ГОРОД. Выходишь из метро и видишь их. Когда видишь сто раз — либо веришь уже, либо задаешь себе вопросы, но запоминаешь в любом случае. Я помню.

«До свиданья, наш ласковый Миша…» На первой странице еженедельника «Коммерсантъ» с карикатурной иллюстрацией Бильжо во всю ширь полосы — смена игральных карт — сообщалось: «Провластвовав шесть лет, девять месяцев и две недели, Михаил Горбачев вечером 25 декабря отрекся от власти, передав российскому президенту кремлевскую резиденцию и ядерную кнопку».

Никаких передаваний резиденции, тем более кнопки публика, разумеется, не видела. Но журналист уверен так, будто сам все это видел. Ведь так должно быть, по его мнению. Всё еще жива вера советского человека в порядок хотя бы на уровне ядерной кнопки. (Сразу скажу: журналист был не прав. Никакого порядка в тот день не было.) Тон газеты, содержание, аллюзивный заголовок, намекающий на прощальную песню Олимпиады-80, всё в духе номера газеты 50 (100) — совпадение: событие века и ровные числа, будто подгадали. Во всех текстах уже новые выразительные приемы, разбившие строгую стилистику идеологической прессы. СССР кончался прежде всего в словах. Уход с поста президента самой крупной в мире страны воспринимался газетчиками как шоу. Они еще не понимали, что и под ними трещит земля.

Иронично-ругательный тон преобладал во всех газетах. Номер «Коммерсанта» за 23–30 декабря 1991 года весь о событии: Горбачев ушел, смотрим на Ельцина. Еще никто не знает, что произойдет через неделю, то есть 2 января 1992-го. Храня старые газеты подшивками или тематическими коллекциями, поневоле знаешь точнее, кто и что на какой странице подчеркнул, отметил, заявил.

Однажды в малюсенькой газете написали: Пролетарии всех стран, успокойтесь! Тут даже невнимательные поняли, что началась перестройка. Кстати, не самое новое в политическом лексиконе словцо. Еще Ленин писал: «Настоящее освобождение женщины, настоящий коммунизм начнется только там и тогда, где и когда начнется массовая борьба (руководимая владеющим государственной властью пролетариатом) против этого мелкого домашнего хозяйства, или, вернее, массовая перестройка его в крупное социалистическое хозяйство». Памятные слова Ильича можно видеть в предисловии к знаменитой «Книге о вкусной и здоровой пище» (издание 1952 года). Автор страстного предисловия, процитировав Ленина, от себя повторяет сладкое слово: «И эта перестройка началась у нас в предвоенные пятилетки и успешно продолжается в настоящее время». Перестройка раз, перестройка два… «Еще много-много раз…»