О необходимости возведения оборонительных сооружений на Карельском перешейке начали думать еще во время гражданской войны. Было даже составлено несколько планов; первый из них, временный, – при штабе Маннергейма в 1918 году. Второй предложили немецкие военные, недолгое время руководившие армией Финляндии. Затем в 1919-м начали рыть траншеи и строить проволочные заграждения в районе Райвола (ныне Рощино). Следующий этап строительства наступил в 1920 году. План расположения укреплений составлял тогдашний начальник Генштаба Оскар Энкель вместе с французскими инженерами-специалистами, и эта первоначальная линия из 168 бетонированных укрытий получила название «линия Энкеля». Через четыре года работы приостановили из-за отсутствия средств: решено было, что на фортификацию тратится слишком много денег в ущерб вооружению и снабжению армии. Возобновили строительство в 1932 году, и к лету 1939-го это была цепь траншей, блиндажей и дотов, защищенных противотанковыми рвами, базальтовыми глыбами и колючей проволокой. Некоторые из них были рассчитаны на целый взвод, и там имелось все необходимое для долговременной обороны, вплоть до колодцев с питьевой водой, печей и двухъярусных нар. Очень важную роль в системе укреплений играл ландшафт – они были как бы «вписаны» в труднопроходимые болота, скалы, леса. Второй ряд укреплений построить не успели. Работы велись в лихорадочной спешке все предвоенное лето, с июня по октябрь 1939 года, силами добровольцев – учителей, студентов. В октябре их сменили подтянутые к границе войсковые части.

С именем Маннергейма укрепления стали связывать уже в ходе войны, с легкой руки иностранных репортеров, окрестивших их «финской линией Мажино». Но поскольку образ фельдмаршала за время Зимней войны превратился в символ национального единства, название «линия Маннергейма» почти сразу же вошло в обиход. Вначале полуофициально: Маннергейм любил фимиам, но до известных пределов, поэтому при нем говорилось, как и прежде, – «главная оборонительная линия». В неприступности линии Мажино никому убедиться не пришлось: немецкие войска не стали штурмовать ее, а просто-напросто обогнули. «Линия Маннергейма», напротив, стала символом, знаком – и военного искусства финнов, и упорства советских войск, штурмовавших ее. Противотанковые заграждения и надолбы перед укреплениями финнов оказались на практике недостаточно прочными и тяжелыми и не в состоянии были долго сдерживать натиск советских танков и артиллерии. Бетонные перекрытия большей части дотов и блиндажей оказались тоже не самого высокого качества и не выдерживали обстрела тяжелыми снарядами. Что же касается танковых войск, артиллерии и авиации, которые должны были поддерживать оборону, то с этим у Финляндии дела обстояли и того хуже: авиация перед войной только начала развиваться, танков было мало и они не отвечали требованиям времени, а снарядов катастрофически не хватало. Отсутствие противотанкового оружия восполняли связками ручных гранат и бутылками с горючей смесью – солдаты тут же окрестили их «коктейлем Молотова». Тем не менее финские войска сдерживали натиск врага два с половиной месяца. Недаром маршал говорил: «Линия Маннергейма – это финские солдаты». Лишь 11 февраля главная полоса обороны была прорвана в районе озера Сумманъярви.