«…Все другие возражения тт. Ильфа и Петрова против киногорода считаю абсолютно бездоказательными…»

«…Все другие возражения тт. Ильфа и Петрова против киногорода считаю абсолютно бездоказательными…»

По существующему неписаному моральному кодексу верхушки членов партии быть чистым от обвинений полностью невозможно. Хоть несколько собак, но должно висеть. Поэтому Шумяцкий приписал:

«Критика отдельных существующих недочетов нашего кинопроизводства дана тт. Ильфом и Петровым, в общем, правильно».

«Критика отдельных существующих недочетов нашего кинопроизводства дана тт. Ильфом и Петровым, в общем, правильно».

Гоголевская унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла, была негласным образцом для подражания. Хозяин считал этот персонаж положительным.

На следующий же день Сталину была положена на стол секретная записка Шумяцкого, который достиг ею положительного результата.

К тому времени история со строительством киногорода на юге страны зашла слишком далеко. 7 февраля в «Правде» была опубликована заметка, в которой сообщалось, что комиссия Главного управления кинофотопромышленности обследовала Крым в поисках наиболее солнечного и красивого места. В статье не сообщалось мнение комиссии, значит, оно было, скорее всего, отрицательным. На очереди стояла Грузия. Берия знал, что о Сухуми мнение комиссии будет положительным.

Сталин не стал форсировать события. Он поговорил с Берией и удостоверился в том, что письмо Ильфа и Петрова — это его акция. Только через 11 дней — 9 марта 1936 года, на плановом кинопросмотре, он позволил Шумяцкому встретиться с собой. Берии в Москве не оказалось, что Шумяцкий посчитал добрым знаком. Ягоду не пригласили, что значило, что Сталин решил ножи не точить.

Спустя несколько дней в ставке Сталина состоялась встреча, на которой присутствовали Серго Орджоникидзе и совсем неожиданный гость — сын Сталина Василий. При сыне Хозяин никогда не устраивал разбирательств. Привычно смотрелись Жданов, которого Сталин готовил к руководству идеологическим фронтом страны, и Микоян, который просто напросился на кинопросмотр.

В этот день Сталин в тридцать шестой раз собирался смотреть фильм братьев Васильевых «Чапаев». Приближенных от этого фильма воротило. Шумяцкого успокоил один, понятный только ему, знак. Для просмотра выбрали фильм, который считался его, Шумяцкого, плюсом. Значит, крутого разгрома быть не должно.

Вернувшись, Шумяцкий кратко законспектировал разговор с вождем. Эту запись позже использовал сам Сталин, обвинив на ее основании Шумяцкого в шпионской деятельности. Шумяцкий тоже был уверен, что рано или поздно органы прочтут его записи. Считал их больше выражением своих чувств, нежели компроматом. Всех, кто был старше его по рангу, он почтительно именовал по имени-отчеству. Встреча была долгой, но Шумяцкий записал только то, что относилось непосредственно к его делу.