Исаак Осипович озаботился мыслью Александрова. Он сказал:

— Надо бы эти звезды вставить в песню.

Орлова неожиданно предложила:

— Вот бы такую музыку, Исаак Осипович, ля-ля-ля…

Она придумала мелодию и надеялась, как бывший музиллюстратор, что это поможет Дунаевскому, что он прислушается к ее совету. Однажды так поступила Лидия Смирнова.

Но надо было знать Дунаевского. Он в штыки воспринимал любые попытки вмешиваться в его работу, кого бы это ни касалось — мужчины или женщины. За исключением Сталина.

Когда Дунаевский взрывался, протуберанцы были заметны издали: его яростной энергии и напора боялись все на студии. С яростью он обрушился на Любовь Петровну, что случалось крайне редко. «Рубиновые звезды Страны Советов», — пропела последние слова Александрова Любовь Петровна на свой мотив, который, кстати, повторял мелодию заставки из «Веселых ребят». Дунаевский рассердился:

— Что это вы, Любовь Петровна. Бросьте!!! Это же совсем другой характер музыки.

По всей видимости, Исаака Осиповича задела нетактичность актрисы по отношению к его делу. Музыка в «Цирке» обещала быть одним из самых главных достоинств, если не главным. Если его обвиняли в том, что он затягивает сроки за глаза, перед начальством, то пусть Александров хотя бы не ждет, что он будет принимать подсказки от его супруги.

Композитор тут же потребовал, чтобы они вчетвером (с ними был еще Лебедев-Кумач) отправились на квартиру к Орловой и Александрову. Александров даже опешил. У них с Орловой была не простая жизнь, а игра, в которую играли только они по известным им одним правилам. Вмешиваться в нее другим запрещалось.

А вдруг Дунаевский поломает их игру своим «энтузиазмом»? В этом смысле Исаак Осипович был уникальным человеком: если он загорался, то мог работать на идеальной энергии творчества, которая не нуждается ни в деньгах, ни в еде, ни в питье. В такие минуты человек бывает жесток к окружающим, жесток именно своей гениальностью, которая не принимает и не понимает требований ординарности.

Но Орлова поддержала композитора. И все направились к ним домой. Дунаевский вознамерился показать все мелодии и наброски к «Песне о Родине», какие у него были, правда, без окончательного варианта.

— Я хочу, наконец, договориться о том, какой должна быть эта песня, — настаивал он.

Орлова жила тогда на улице Горького. В доме была очень большая ванна, отдельный туалет — по тем временам огромная редкость. На биде приходили смотреть, как на носорога в Замоскворечье. Множество всяких безделушек, как у всех актрис, на полочках фотографии, где она со знаменитостями, и ее портреты со знаменитой улыбкой. Рояль Орловой, на котором она играла и пела.