* * *

…Дунаевский был буквально порабощен страстью новых знакомств. Очень легко знакомился и столь же легко расставался. По крайней мере, внешне легко.

Психоаналитики назвали бы это комплексом «знакомства». У композитора была страсть и потребность вступать в общение с новыми людьми, общаться с народом. Страсть эта имеет две стороны. Первая — если вы стремитесь знакомиться со «звездами» или вождями, которые не знают вас, но которых знаете вы, и вторая — вы знакомитесь с так называемыми «маленькими» людьми, которых каждый день набегает море на улицы города, а потом, с сумерками, смывает.

Дунаевский, конечно, знакомился и с сильными мира сего и даже искал их дружбы, но прежде всего он обожал «хождение в народ». Может быть, это была черта эпохи, может, просто индивидуальная особенность, в которой знают толк психоаналитики. По всей видимости, у Дунаевского была потребность оказывать покровительство, ощущать возможность помочь «маленькому» человеку. В каком-то смысле слова Лебедева-Кумача «человек проходит как хозяин…» абсолютно подходили к Дунаевскому. Он чувствовал себя хозяином в той стране, которая дала ему всё: положение, любовь одних, зависть других, неравнодушие и обожание третьих. Ему нравилось жить в этой стране, ее новая мифология его будоражила. Не случайно он употребляет, описывая себя в конце 1930-х годов, такое слово, как «могущество». Вполне возможно, что именно в СССР он чувствовал себя сказочным героем.

Возможно, в нем жил, не мог не жить генный страх перед погромами. Роль героя компенсировала страх.

Дунаевский получал очень много писем, столь же много писал. Самое удивительное, что он легко знакомился по переписке и начинал длительные взаимоотношения исключительно в письмах. Роман в письмах имеет очень много преимуществ по сравнению с обычным любовным романом. Только у Дунаевского к этому добавлялось нечто совершенно уникальное. Его романы были, во-первых, платоническими, во-вторых — познавательными, так как много давали и той и другой стороне в общеобразовательном плане и в смысле постижения жизни. Они служили суррогатом дружбы. То есть дружба могла быть и настоящей, но она происходила заочно, не требовала тактильных отношений. Дружба по переписке подходит для человека, который очень занят.

Ох, непрост был Исаак из Лохвицы! Видимо, в самом процессе письма было для него нечто завораживающее. Как художник, он нуждался в искренности. А взаимоотношения с человеком, которого ты никогда или почти никогда не увидишь, который неосязаемо войдет в твою жизнь и пройдет рядом, параллельно, могут быть искренними, как со случайным попутчиком в поезде.