Это было действительно так. Александров свою профессиональную зависть путал с бытовым антисемитизмом. Пик их соперничества наступил в 1943 году. Сталин приказал создать гимн СССР. Ни у кого не было сомнений, что этим гимном станет «Широка страна моя родная» Дунаевского. В этом сомневался только Сталин. Он отдал предпочтение старой музыке Александрова — «Гимну большевиков». Для проформы организовал конкурс, в котором принимал участие даже Шостакович. Но все было напрасно. Сталин разрешил написать новый текст Сергею Михалкову и Габриэлю Эль-Регистану. На том история с гимном и закончилась.

«Жизнь — это ужасная штука, не потому, что жить плохо или неинтересно, нет, а потому, что если ты хочешь жить хоть чуть поумнее, почеловечнее, если ты ищешь маленькой красоты, романтики чувств или поступков, то ты неизбежно столкнешься лбом с проклятием жизни, проблемами, которые ужасающе просты в своей циничной откровенности. И которые тем не менее представляют собой краеугольный камень всех разнополых человеческих отношений».

«Жизнь — это ужасная штука, не потому, что жить плохо или неинтересно, нет, а потому, что если ты хочешь жить хоть чуть поумнее, почеловечнее, если ты ищешь маленькой красоты, романтики чувств или поступков, то ты неизбежно столкнешься лбом с проклятием жизни, проблемами, которые ужасающе просты в своей циничной откровенности. И которые тем не менее представляют собой краеугольный камень всех разнополых человеческих отношений».

Свои романы «на стороне» он называл поисками маленькой красоты.

Можно быть уверенным, в нагрузку Гаярина получала порцию ежедневных взглядов от сотрудников коллектива, приходивших к Исааку Осиповичу в купе, что мало не покажется. То ли по совместному негласному уговору, то ли по собственной инициативе днем Наталья Николаевна из купе носу не показывала, отсиживаясь в тесной и маленькой каморке. Зная ее беззаветную преданность Исааку Осиповичу, можно догадаться, что она могла отказаться от всего, лишь бы не компрометировать своего бога.

То знакомство в поезде длилось уже довольно долго. Ушли в прошлое их встречи в филармонии. Порыв сменился прозой. Исаак Осипович жаждал новой бури. А Наталья Николаевна была женщиной самоотверженной, старалась стать продолжением Исаака Осиповича, его тенью. И ей это даже иногда удавалось.

Так они и ехали — каждая со своим грузом. Одна — с воспоминаниями о прошлом, вторая — с надеждами на будущее. Но Евгений Исаакович убежден, что среди всех фантазий композитора неизменно присутствовал образ матери его сына Генички — Зинаиды Сергеевны Дунаевской. Сам Исаак Осипович, влюбляясь, на мой взгляд, в конце концов разуверился в своей страсти, но не в себе самом. И для него было большой наградой, что Зинаида Сергеевна в конце концов его не оттолкнула, а стала ему другом и верным товарищем.